– Это безобразие, что ему негде жить! – возмутилась я. Сестра Мэри взяла меня за руку и оттащила в сторонку.
– Не все так просто! Бог даст, у них будет жилье. Жена у него наркоманка, но ради этого мужчины готова на все. А он тоже балуется наркотиками. Стоит им накопить энную сумму на первый взнос за жилье, как один из них не выдерживает и спускает все на дозу. Если он положит жену в клинику, то лишится дохода. Ведь она проститутка. А если службе социального обеспечения станет известно, что они оба наркоманы и ночуют в машине, ребенка заберут в детский дом. А ребенка они любят. Почти как героин.
– Какой ужас! – только и смогла выговорить я. Мой праведный гнев испарился, и у меня возникло ощущение, будто я теряю почву под ногами.
– Не судите строго, – сурово сказала сестра. – И с выводами спешить не надо. А главное – не теряйте веру.
– Хорошо, сестра, – покорно согласилась я.
Я подобрала последний мусор, и мы отправились в путь. Кто-то махал нам на прощание, кто-то молча смотрел вслед. На душе у меня было неспокойно, и я принялась снова резать хлеб и делать сандвичи. А автобус не спеша полз к следующей остановке, к Трежери-парку, излюбленному месту отдыха горожан.
Ночью парк жил другой жизнью. Заметив на газоне группу людей, окруживших лежащее на траве тело, мы притормозили. Миссис Палмер выскочила и поспешила к ним. Она не бежала, но, как и все медсестры, передвигалась с такой скоростью, что позавидует любой спринтер. Покачав головой, она сказала:
– Уже остыл. Кто-нибудь его знает?
Толпа быстро рассредоточилась, а некоторые побежали в заросли деревьев.
– Поезжайте на ту сторону парка, а то растеряете всех клиентов, – скомандовала Дэниелу сестра Мэри. – А я останусь и подожду «скорую». – И она выскочила из автобуса.
– Хотите, я останусь с вами? – предложила я.
Монашка повернулась ко мне и с безмятежной улыбкой ответила:
– Спасибо, дорогая моя, но в этом нет нужды. Со мной ничего не случится. А до приезда «скорой» я успею за него помолиться.
Мы поехали дальше, а сестра Мэри опустилась на колени рядом с покойником и сложила руки в молитве. Что за женщина!
– Она просто чудо! – сказала Джен, качая головой. – А ведь ей скоро семьдесят. Ну и ночка сегодня! Я помогу вам с супом. Сейчас народу будет лом, и все наверняка взвинчены. Только покойника нам и не хватало!.. Так что держитесь! – посоветовала она.
Нас окружили плотным кольцом. Люди кричали и толкались – автобус даже покачивало. Дэниел вылез и, пробравшись в гущу толпы, со всей силы хлопнул ладонью по металлической обшивке фургона. Во внезапно наступившей тишине гулко отозвалось эхо.
– У нас есть суп и сандвичи, – провозгласил он. – А еще с нами медсестра и адвокат. Мы очень хотим вам помочь. Но вы так шумите, что ничего не слышно. Раз такое дело, мы поедем дальше. В Мельбурне голодных много.
Стало тихо. Я начала выдавать суп и сандвичи, а Дэниел следил за порядком в очереди.
Какой-то старик принес свой сандвич обратно:
– Тут огурцы, – сказал он. – Я их не ем, у меня от них живот пучит.
– Хотите с сыром? – предложила я.
– А от сыра у меня колики.
– К сожалению, у нас только сыр и солонина. И хлеб.
– Дайте тогда сыра, – пробурчал он.
Следующий в очереди счел нужным извиниться за старика:
– Мисс, не берите в голову, ему вечно все не так! – сказал мужчина среднего возраста. – Говорят, раньше, пока не спился, он был доктором. Спасибо, – добавил он и унес еду.
Мне казалось, будто я в страшном сне. Возбуждение и усталость начали брать свое, и в голове у меня все перепуталось. Я уже не помню, на какой остановке – на Флагштоке или в парке – видела двух детей, завернутых в одеяло и спящих рядом с отцом, который, как выяснилось, их похитил. Помню только, что там было много зелени, и на газоне вокруг костра сидели люди, пьяно шумевшие и передававшие по кругу флягу, от которой разило денатуратом. И почему среди бездомных так много молодых? Неужели им некуда пойти? А где их матери и отцы? Неужели родителям тех трех тощих подростков безразлично, где ночуют их дети? И где же они на самом деле ночуют? Впрочем, что толку, если я узнаю ответ на этот вопрос. Кому от этого легче?!
Краем глаза я все время следила за Дэниелом, который без устали ходил среди бездомных и разговаривал с ними, утешая или раздавая шоколадки. Я видела, как две худенькие девчушки – им бы еще в куклы играть, – изголодавшиеся по ласке, жадно прижались к нему. Через три часа, когда автобус возвращался сдавать смену, я была полностью вымотана.
Дэниел припарковал автобус и отдал ключи здоровяку-маори под три метра ростом, без шеи, с руками-окороками и ослепительной белозубой улыбкой.
– Это Махани, – познакомил нас Дэниел. – В его смену никаких происшествий не бывает. Кстати сказать, дружище, надо бы подтянуть подвеску.
Махани пожал мне руку, ухватив ее до локтя. Надеюсь, рука со временем отойдет. Ничего удивительного, что в его смену все тихо-спокойно. Да ему и делать ничего не надо. Одного его вида вполне достаточно.
– Пойдем, киска! Ты еле на ногах стоишь от усталости. Хватайся за меня, – предложил Дэниел.
– А как же сестра Мэри? – спросила я, вспомнив, что мы оставили ее в парке с трупом и попросту уехали.
– Полицейские отвезут ее прямо в монастырь, – успокоил меня Дэниел. – Сестру Мэри тут все знают. Пойдем, Коринна. Ну давай, переставляй ноги – левую, а теперь правую, вот так!
Повиснув на Дэниеле, я кое-как доковыляла до дома, открыла дверь и вошла. Тут же поскользнулась и наверняка бы упала, не подхвати меня Дэниел.
– Прислонись-ка к стенке! – велел он внезапно изменившимся голосом.
Я прислонилась и взглянула под ноги. Я стояла в луже крови. Нет, это уже слишком! Я приросла к полу. Кстати сказать, страх на самом деле парализует, только кричать я не стала. А зачем кричать? Разве кого-то убили? Тогда где тело? Холл был залит кровью, и она струйкой стекала в бассейн. Рыбки подохнут, пришло мне в голову. А на стене все той же неуверенной рукой было написано: «Смерть распутницам». Кровь стекала с букв, оставляя на стене красные бороздки. Ужастик да и только!
Дэниел присел на корточки, окунул палец в красную жидкость и принюхался.
– Это кетчуп, Коринна, – сообщил он. – Это не кровь. Так что не падай в обморок. Кто-то не пожалел продукт и разлил тут море кетчупа. Давай пройдем через пекарню, а то мы тут наследим.
– А как же рыбки? – задала я неуместный вопрос.
– В пекарне есть швабра и ведро, – сказал Дэниел, ведя меня в нужном направлении. – Я вымою пол. А ты тем временем посидишь и придешь в себя. Ну а потом расскажешь мне, что здесь у вас происходит. Киска, да ты белая как полотно! – с участием заметил он. (У меня сердце защемило от нежности.) – Ну разве можно так пугаться при виде разлитого соуса!
