Книга Изумруды пророка, страница 68. Автор книги Жюльетта Бенцони

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Изумруды пророка»

Cтраница 68

— Никто не прикоснется к чему бы то ни было здесь, пока не появится нотариус, так же, впрочем, как и бургомистр, то есть представители судебной власти, которых необходимо сейчас же предупредить. Проявите хоть немного уважения, господа, к той женщине, которая только что закрыла глаза и которую все мы оплакиваем!

Последнее слово явно было лишним. Никто не выглядел особенно опечаленным. И Морозини проникся внезапным сочувствием к этому холодному, высокомерному и, пожалуй, жестокому человеку, который не мог скрыть своей боли. Наверное, в этой мрачной комнате только он вместе с Хильдой и горевал о смерти прекрасной Федоры, в которую барон — Альдо нисколько в этом не сомневался — был влюблен до безумия.

— Вы правы, сударь, — медленно проговорил Морозини. — Это совершенно недопустимо, и я приношу вам свои извинения за то, что принял участие в споре, но я имею обыкновение отвечать на заданные мне вопросы.

— Ну вот, вы на них уже ответили, — вмешался генерал. — И теперь, когда вам больше нечего здесь делать, я позволяю вам удалиться, равно как и покинуть Гогенбург.

— Об этом и речи быть не может! — резко оборвал его Таффельберг. — Никто не покинет замок до тех пор, пока власти не дадут на это разрешения. Бывает, что за самоубийством скрывается убийство.

— Вы совершенно помешались, друг мой! Вы забываете о существовании письма; а впрочем, в конце концов, поступайте как знаете! Только я все же настаиваю на том, чтобы этот субъект вышел из спальни ее высочества. Мы имеем право остаться в своем кругу.

— Это вполне естественно, — с легкой улыбкой признал Морозини. — Оставляю вас наедине с вашей великой скорбью, генерал!

И он направился в отведенные ему комнаты вместе с Адальбером, который все это время оставался таким же безмолвным, как вытканные на гобеленах фигуры, но, едва выйдя за дверь, тяжело вздохнул и спросил:

— В какую идиотскую историю мы с тобой влипли на этот раз? И что нам теперь делать?

— Ждать, разумеется.

— Чего?

По-моему, мне незачем тебе объяснять: нам надо дождаться, пока объявят, кто наследник. По крайней мере, кому достались драгоценности… Надо же, как не повезло! Эти проклятые камни были почти что у нас в руках, и снова от нас ускользают!

Дав наконец волю душившей его ярости, Альдо схватил первое, что попало ему под руку, — это оказалась терракотовая ваза с ветками остролиста — и швырнул в печку, которой отапливалась комната. Ваза разлетелась на куски, и тогда он, рухнув на стул, запустил обе руки в свои густые темные волосы и принялся немилосердно их трепать. Оглядевшись, Адальбер заметил еще одну вазу в том же роде и принес ее другу.

— Если тебе от этого легче, разбей и эту тоже, она еще уродливее! — посоветовал он спокойным тоном, мгновенно отрезвившим Морозини.

Тот встряхнул головой, поднял на друга глаза, мало-помалу приобретавшие обычный цвет, и коротко усмехнулся:

— Похоже, я начинаю терять рассудок! Поставь-ка эту штуку на место и лучше налей мне чего-нибудь выпить. А если у тебя есть какой-нибудь план, то выкладывай его тоже!

— Собственно, плана у меня никакого нет. Если бы этой несчастной женщине не пришла в голову неудачная мысль повесить себе в уши проклятые камни, я посоветовал бы тебе потихоньку навестить ее комнату, поскольку, по твоим словам, они запросто валялись на туалетном столике. Но при нынешнем положении вещей это отпадает начисто. С нас заживо сдерут кожу!

Чего я совершенно не могу понять, так это — почему она столь странно поступила! Вот посмотри, что получается: эта женщина дает мне обещание, которое она должна исполнить на следующий день, говорит, что хочет в последний раз надеть свои серьги, и действительно их надевает, но вместо того, чтобы спуститься вниз и открыть бал, спокойно укладывается на свою постель и принимает яд! Что-то здесь не сходится… И если бы не предсмертная записка, я бы скорее подумал, что это…

— Что это убийство? Я тоже подумал об этом. Только в любом случае, убийство или нет, нас это не касается…

— Нет, ну все-таки! Если эта несчастная женщина действительно была убита…

— Нас это не касается! — твердо отчеканил Адальбер, подчеркивая каждое слово. — Снеси обратно на чердак твои старомодные рыцарские доспехи и предоставь этим людям разбираться между собой. Все, что нам нужно, это получить наконец изумруды. Она пообещала отдать их тебе?

— Да.

— При свидетелях?

— Мадемуазель фон Винклеред при этом присутствовала. Нам оставалось лишь назначить цену.

— В таком случае нам надо дождаться, пока вскроют завещание, если оно существует, и обсудить этот вопрос с наследником. Соединенными усилиями мы вдвоем, наверное, сумеем его уговорить…

— Ждать! Снова ждать! И сколько еще времени это может протянуться?

Адальбер обреченно пожал плечами. Это был один из двух главных вопросов; второй касался личности наследника. Детей у великой княгини не было, и, если все достанется этому старому вояке, господину генералу, они, конечно, снова окажутся в незавидном положении.

— Лучше всего нам сейчас лечь спать, — заключил он. — Может быть, завтра утром мы сможем разузнать побольше!

— Завтра утром нас вежливо попросят побыстрее отсюда убраться.

— Никакой трагедии я в этом не вижу: в таком случае мы поселимся в Лангенфельсе и дождемся, пока состоятся похороны, только и всего!

— Может быть, ты и прав, но сейчас у меня сна ни в одном глазу. Я должен попробовать разузнать побольше!

И, не дожидаясь ответа Адальбера, Альдо бросился к двери, ведущей в коридор, но за порог выйти не успел: из спальни покойной донеслись неистовые крики и показалась маленькая группа людей, состоявшая из генерала фон Лангенфельса, Фрица фон Таффельберга и мадемуазель Хильды. Старик был в ярости и бушевал, а двое других безуспешно пытались его успокоить.

— Никогда в жизни я не позволю устраивать такую непристойную комедию! Моя племянница, должно быть, сошла с ума перед тем, как написать такое бредовое, ни на что не похожее завещание!

— Может быть, ее последняя воля действительно выглядит диковинной, и поверьте мне, генерал, мне все это нравится ничуть не больше, чем вам, — уговаривал его Таффельберг, в голосе которого звучала такая боль, что Морозини невольно насторожился, — но тем не менее завещание существует, и мы должны с ним считаться.

— Глупости! Какой-то жалкий клочок бумаги!

— Да, но подписанный двумя свидетелями и скрепленный ее печатью!..

— Ничего, огонь прекрасно справится и с бумагой, и с подписями и с печатями!

— Наверное, справится, — мягко перебила его девушка, — но с чем он не сможет справиться, так это с копией завещания, также написанной собственной рукой ее высочества и хранящейся у ее нотариуса в Брегенце. Воля великой княгини должна быть исполнена!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация