— Ну конечно, — сказал он, постучав пальцем по карте. — Помнится, меня раздражало, что в донесениях ты называл те края Иллирией. Только ты мог использовать это устаревшее название. Уже сотни лет никто не вспоминает о существовании Иллирии.
— А мне больше нравится это название, — сказал я, пожав плечами.
— Начнем хоть с того, что Орсино подчиняется королю Венгрии. Но Венгрия далеко, а Венеция близко. Раз уж речь идет об Адриатике, то любые интриги с наибольшей вероятностью сплетаются во дворце дожа. Либо же в Пизе или Генуе, если там считают, что Венеция покровительствует Орсино. Но возможно — в Риме или Венгрии, если там полагают, что ему покровительствует Константинополь.
— Их также могут плести сарацины, по всем вышеупомянутым причинам либо просто чтобы затеять смуту. А возможно, католики решили, что он связался с еретической сектой катаров, или же катары решили поквитаться с католиками. Либо гвельфы сочли его гибеллином, либо гибеллины — гвельфом, — продолжал я, не обращая внимания на мрачнеющий взгляд старца. — А может быть, ему решил отомстить чей-то ревнивый муж. Или ревнивая жена, или любовница. Кроме того, у одного из его наследников могла преждевременно появиться жажда власти. Возможно, он умер случайно, из-за несчастного случая. К примеру, разбился по пьянке. А возможно, боги, глянув вниз, сбросили его со скал, чтобы самим поразвлечься да нас помучить. Только ничего этого не было.
— Почему ты так уверен, шут? — резко спросил отец Геральд.
— Потому что за мной послали.
Он задумчиво кивнул.
— Да, с этим не поспоришь. А прежде тебе приходили какие-то сообщения?
— С тех пор, как я ушел оттуда, прошло четырнадцать лет. В Дом гильдии доставили несколько писем, но последние десять лет ничего не было.
Откинувшись назад, отец Геральд взял стопку бумаг.
— Я перечитал твои донесения по этому заданию, но предпочел бы услышать их непосредственно из твоих сладкоречивых уст.
Я помедлил, собираясь с мыслями.
— Этот городок расположен вблизи речного устья. Доходы ему приносят прибывающие с верховьев реки барки да заходящие в порт корабли. Торговлей в основном заправляют два знатных рода, главой одного из них был Орсино, а другого — молодая дама, звавшаяся Оливией. В те времена, когда гильдия послала меня туда, покойный герцог сгорал от любви к этой графине. Но она отвергла его любовь, поскольку оплакивала смерть своего брата. Он так погрузился в мрачную меланхолию, а она — в свое горе, что оба совершенно перестали заботиться о городских делах. Гильдия, обеспокоившись, что этот стратегически выгодный порт станет уязвимым для грабежей сарацин или даже для их вторжения, послала туда меня.
— С целью устройства союза этих двух родов, — вспомнил отец Геральд.
— Да, но графиня отказала герцогу, и это было только к лучшему. Даже при самых благоприятных обстоятельствах они вряд ли смогли бы ужиться друг с другом. Однако такое положение ослабляло их силы. Хозяйством графини заправлял известный вам Мальволио, который, как мне удалось выяснить, имел на нее свои виды. Сначала я подумал, что он жаждет завладеть ее богатством, но, внимательно понаблюдав за ним, начал подозревать, что он чей-то шпион.
— Тебе удалось узнать чей?
— Нет. Он вел себя крайне скрытно. Мне кажется, что он злоупотреблял доверием графини, усугубляя ее отчаяние. Возможно, он даже незаметно подпаивал ее какими-то снадобьями, ослабляющими волю. Я решил, что необходимо встряхнуть город вливанием свежей крови. Мне удалось найти подходящую пару близнецов, молодых брата и сестру из приличного семейства. Гильдия по моей просьбе устроила для них кораблекрушение, и наши помощники направили их к этому городку, надеясь, что прибытие новых действующих лиц встряхнет как герцога, так и графиню.
— Одна из твоих излюбленных безрассудных затей.
— Благодарю, святой отец. Однако произошло кое-что непредвиденное. Сестра, Виола, оказалась необычайно изобретательной. Опасаясь за свою безопасность, она переоделась мужчиной и устроилась к Орсино в услужение. Он отправил ее с поручением к графине, которая влюбилась в нее, вернее, в него с первого взгляда. А Виола соответственно влюбилась в герцога, но не смела открыться ему. Ситуация осложнилась, но, к счастью, на сцене вовремя появился ее братец, Себастьян. Я сумел перехватить его и направил к графине. Приняв Себастьяна за его сестру, она быстренько с ним обвенчалась. Орсино, когда пелена спала с его глаз, воспылал любовью к Виоле. Счастливое завершение к радости всех заинтересованных лиц.
— Кроме… — подсказал отец Геральд.
— Да, кроме Мальволио. Вывести его из игры удалось благодаря шутке, идею которой я подсказал сэру Тоби, родственнику графини. Разнообразными уловками он и прочие домочадцы убедили Мальволио, что графиня любит его и ждет от него придуманных нами дурацких поступков. Он попался на удочку, и вскоре его посадили под замок как сумасшедшего, где он и проторчал до успешного завершения событий.
Я помедлил, припомнив леденящие кровь проклятия вырвавшегося на свободу Мальволио: «Я буду отомщен! Вам всем воздастся!»
— А он догадывался о твоем участии?
— Вряд ли. По его мнению, я занимал слишком скромное положение. Он наверняка заподозрил Виолу. Раскрыв одного из наших людей, капитана того корабля, что привез ее, он упек его в тюрьму под каким-то предлогом. В уме Мальволио не откажешь, но он вел себя настолько самоуверенно, что его было очень легко одурачить.
— Ты расценивал его угрозы как серьезные?
— Несомненно. Мне казалось, что он наломает много дров после нашей хитроумной проделки. Но он просто упаковал свои пожитки и смотался из города куда-то в южные края, насколько я помню. Стоило, конечно, проследить за ним, но свадебные празднества требовали моих выступлений, поэтому я поручил городской страже убедиться в том, что он не затаился где-нибудь поблизости.
— И что же дальше?
— А дальше все как обычно. В то время в наших краях странствовал один трубадур, Пантолино, и мы с ним сочинили стихотворную версию этой истории, где я изрядно приуменьшил мою собственную роль. Он также захватил с собой описание Мальволио, чтобы распространить его среди членов гильдии на тот случай, если им придется с ним столкнуться. Больше я ничего о нем не слышал. Правда, через год я и сам покинул Орсино.
Старый священник вынул листок бумаги и протянул его мне.
— Это пришло через год после того, как я получил твое донесение.
Письмо было написано по-гречески. Бумагу усеивали чернильные брызги, словно писавший очень торопился.
«Дорогой дядюшка!
Заметил я тут одного парня, похожего на того Мальволио, которого ты мне описывал. Продолжаю следить за «Тигрисом», вошедшим в порт три дня назад. Корабль этот генуэзский, но открыто торгует с Айюбидами
[2]
и, судя по всему, шпионит для Саладина. Мальволио собрался ехать в Бейрут. Наверное, я поступлю так же. Команде полезно слегка повеселиться. По прибытии туда я сразу же свяжусь с нашими людьми. Должен бежать по делам.
