Улыбнувшись ей, Сэйнт поднял руку и постучал в люк, сообщая кучеру, что пассажиры успокоились и можно трогать.
Но мадам Венна и не думала успокаиваться. Особенно после того, как маркиз с грацией леопарда переместился поближе к ней, когда экипаж тронулся.
— Ну вот, мы наконец одни. Не хотите мне как-то объяснить произошедшее?
— Нет.
Он пропустил ее ответ мимо ушей.
— Давайте начнем с чего-нибудь простого. Зачем вы сегодня пришли в театр?
Она хотела было пересесть на противоположное сиденье, но сразу же отвергла эту идею. Наверняка Сэйнт решит, что она его испугалась.
— Просто так.
— Вы лжете, — прямо заявил он. — «Золотая жемчужина» — ваше творение. Вы носитесь с ней, как с ребенком.
Мадам Венна вспомнила, какой замечательный вечер она провела с ним у Синклеров.
— Я и раньше позволяла себе отвлечься от работы.
— Очаровательно! Но, скажите на милость, почему вы выбрали именно сегодняшний вечер? Почему пошли в оперу, а не в Воксхолл?
Она наклонила голову набок.
— Это что, допрос инквизиции? Может, стоит подождать, пока доедем? В «Золотой жемчужине» имеется неплохая коллекция цепов, плетей и кандалов. Есть там и специальная комната для почитателей этого порока. — Она нарисовала себе соблазнительную картину порки несносного джентльмена.
Это признание поразило его. Однако он довольно быстро пришел в себя.
— Заманчивое предложение. Но я не люблю тянуть кота за хвост. Признавайтесь, что у вас произошло с Гриншилдом и Малкастером?
Она пожала плечами.
— Мне не в чем признаваться.
— Надо же, безгрешная хозяйка борделя! — глумливо произнес он. — Неповторимая и… бесстыжая лгунья!
— Такой вы меня считаете?
Без всякого предупреждения Сэйнт метнулся к ней и прижал к стенке кареты. Одной ногой он уперся в противоположное сиденье, коленом пригвоздил ее платье к их сиденью и нежно провел правой рукой по щеке мадам Венны.
— Треснула.
— Что треснуло? — не поняла она.
— Ваша маска. — Он провел пальцем по краю фарфоровой полумаски и легонько постучал по ней пальцем. — Небольшие трещинки и кусочек откололся.
Она подняла руку и нащупала острые края скола.
— После того как вы несли меня, точно мешок с картошкой, слава богу, что она вообще не рассыпалась.
Сэйнт не пошевелился, но она почувствовала, что он напрягся.
— А если бы маска рассыпалась, что тогда? Чего вы лишились бы?
Всего. Мадам Венна тихо вздохнула.
— Вы удивились бы, услышав мой ответ.
— Вы бы тоже… Если бы хоть раз попробовали поверить мне!
Она вздрогнула от неожиданно пылкого ответа.
— Очень сомневаюсь, что решусь на это, — сказала она, про себя взвешивая, стоит ли рассказывать правду о себе и лорде Гриншилде. — Я не доверяю никому.
Разочарование мелькнуло в его взгляде и тут же исчезло.
— Мне жаль вас. Вы выбрали для себя одинокое существование.
Серые глаза мадам Венны гневно вспыхнули.
— Пожалейте себя, Сэйнтхилл! Не думаю, что вы кому-то так уж доверяете.
Как он смел жалеть ее?! Она навела кое-какие справки о его жизни. Не будучи сиротой, он практически никак не был связан ни с матерью, ни с отчимом, ни с их детьми.
Он был одинок. Так же, как и она.
— Это не так! — воскликнул он. — Такое бывало. Шесть лет назад я доверился вам, но вы о мое доверие вытерли ноги.
Она даже растерялась и не знала, что ответить.
— Я такого не… м-м-м!
Сэйнт заглушил ее аргумент крепким поцелуем.
— Нет, — сказал она, отшатнувшись. — Я не позволю вам отвлечь себя. Я смирилась с прошлым, и теперь меня больше занимает настоящее.
Его пальцы скользнули по ее щеке к губам. В карете было тепло, но она задрожала, когда пальцы обвели ее губы по контуру. Подушечка большого пальца погладила нижнюю губу. Она почувствовала легкий запах бренди в его дыхании.
— Это не… Нам нельзя…
Он улыбнулся тепло и искренне.
— Можно. Разве мы не достаточно долго к этому шли? То, что этого не было между нами все это время, не меняет сути наших отношений.
— О чем вы?
— О том неоспоримом факте, что физическое влечение ставит нас на грань.
— Грань чего?
— Грань неизбежного. — Кончики его пальцев скользнули по ее шее к груди. Хоть он был в перчатках, она чувствовала тепло, излучаемое его руками. — Неизбежно то, что мы станем любовниками.
Снова.
В груди у нее заныло, соски напряглись, и в ней стали зреть ощущения, которых она не желала. Закусив нижнюю губу, она тряхнула головой.
— Нет!
Его палец прошелся по краю лифа.
— Почему вы так этому противитесь? Я вам не нравлюсь? Разве когда-то мои руки не возносили вас на вершину наслаждения?
Отречение от затаенных желаний боролось с чувством неудовлетворенности.
— Я… Я… — При взгляде на его лицо у нее путались мысли. Мадам посмотрела на его руку, поглаживавшую ее правую грудь. После шести лет ожидания невозможного ее сердце билось как птичка в клетке. — Нельзя смешивать дело с удовольствием.
— И какое дело вклинилось между нами? — спросил он. — Вы же знаете, что я уже давно не пользуюсь услугами вашего заведения.
Она улыбнулась при мысли, что такой джентльмен, как Сэйнтхилл, мог отказаться от подобных удовольствий.
— Ну, монахом вы тоже не были.
— Вы правы, — с готовностью согласился он. — У меня были любовницы. Но похоть и интерес, которые завлекали меня в их постели, быстро угасали. Прошло уже больше года с тех пор, как я перестал искать замену своей последней пассии.
— Больше года? — с сомнением в голосе произнесла она. — Это долгий срок для джентльмена с вашими аппетитами.
Сэйнт улыбнулся с видом человека, осознающего свою никчемность.
— Согласен. Мне понадобилось намного больше времени, чтобы понять то, что поняли вы несколько лет назад.
Она ахнула, когда он, взявшись за край ее лифа, рывком притянул ее к себе так, что они оказались нос к носу.
— И что же вы поняли, monsieur le marquis? — затаив дыхание, спросила она.
— Безымянная любовница скрасит одну-две ночи, но в своей постели я хочу видеть только одну женщину. Вас.
Она зажмурилась, чтобы он не увидел, как засияли от счастья ее глаза после этих слов.
