Лемерсье неохотно выдвинул один из ящиков своего письменного стола и достал документ:
— А вы не воспользуетесь им, чтобы сбежать в Венецию?
Кровь у Альдо вскипела. Упершись кулаками в крышку письменного стола и наклонившись к полицейскому, он бросил тому в лицо:
— Вы и в самом деле просто шпик! Избавьтесь от скверной привычки судить других людей по вашей мерке! Не будь таких полицейских, как Ланглуа и Уоррен, впору было бы поставить крест на всех представителях вашего ремесла!
Глава 9
СИТУАЦИЯ ПРОЯСНЯЕТСЯ
На следующее утро Альдо вошел в холл гостиницы «Бар-о-Лак» в Цюрихе. Он слишком хорошо знал, какие фараоновские масштабы имеет резиденция его тестя на Голдкюсте — Золотистом берегу
[76]
, поэтому даже и не подумал просить там приюта. Он не опасался стать нежеланным гостем, но просто предпочитал свободу передвижений, которую предоставляет только гостиница. Морозини всегда останавливался в этом отеле с его ненавязчивой роскошью и прекрасным садом у самой воды. Естественно, кроме тех случаев, когда приезжал в Цюрих вместе с женой и детьми.
Позвонив в банк Кледермана и узнав, что тесть нездоров и уже несколько дней не выходит из дома, Морозини сразу сел в такси. Он не стал предупреждать о своем визите, хотя это противоречило правилам вежливости. Но ему хотелось выяснить реальное положение дел, чтобы банкир не успел подготовиться и не прибег бы к каким-нибудь уловкам, чтобы скрыть свою болезнь. Ведь после трагической смерти жены отец Лизы, прежде отличавшийся несокрушимым здоровьем, стал явно сдавать, и у него уже возникали достаточно серьезные проблемы со здоровьем. Удивляться было нечему: Дианора, светловолосая датчанка, была ослепительной красавицей и смогла пробудить страстную любовь даже у такого холодного и сдержанного человека, как Мориц Кледерман
[77]
. От своего горя он так и не оправился.
Альдо хорошо это понимал. Сам он познакомился с Дианорой до Великой войны, на праздновании Рождества в одном из венецианских дворцов. Ей исполнилось тогда двадцать три года, но она уже была вдовой графа Вандрамини, его дальнего родственника. Морозини был буквально ослеплен: она походила на фею из северных сказаний. Изумительно белокурая и грациозная, она вызывала в памяти тронутый морозом прекрасный цветок или сверкающий всеми гранями алмаз чистейшей воды. Но в жилах этой заиндевевшей богини текла кровь столь же пылкая, как и у Альдо. В тот же вечер она стала его любовницей. Тогда он думал, что ничто и никогда не вырвет эту страсть из его сердца. Но началась война. Дианора, отказавшись стать княгиней Морозини и, вполне возможно, вдовой, уехала в свою родную Данию. Они простились на одной из ломбардских дорог, и молодая женщина выказала такую холодную предусмотрительность, что Альдо был сражен. Ему казалось, что эта рана будет терзать его вечно.
Тем не менее он исцелился быстрее, чем предполагал, и когда они встретились через несколько лет, она уже вышла замуж за Морица Кледермана, став мачехой Лизы. И могла бы стать мачехой Альдо, если бы не погибла под пулями убийцы в день своего тридцатилетия. Это даже представить немыслимо! Но она унесла с собой в могилу тайну их любви, о которой ни банкир, ни его дочь так никогда и не узнали…
Альдо испытывал противоречивые чувства, подъезжая к дому Кледермана — «дворцу», по словам местных жителей, который в два раза превосходил по размеру его собственный. Он тревожился за здоровье тестя и одновременно надеялся, что Лиза задержалась здесь. Увы, ему пришлось разочароваться!
— Мадам княгиня покинула нас на прошлой неделе, — сообщил величественный дворецкий Грубер. — Она совершенно успокоилась, получив консультацию у профессора Гланцера, и уехала в Рудольфскроне, к мадам графине фон Адлерштайн…
— И ее не остановило то, что отец плохо себя чувствует?
— Когда она уезжала, месье еще был здоров… или не подавал вида, что ему плохо.
Неуверенность, прозвучавшая в церемонном тоне дворецкого, встревожила Альдо.
— Вы хотите сказать, что он заболел и постарался скрыть это от нее?
— Именно так! Месье не желает, чтобы мадам княгиня беспокоилась о чем-либо, и искусно скрывает истинное положение дел, но мы все здесь знаем, что болезнь его прогрессирует, и очень скоро ему, вероятно, будет трудно утаить это.
— Это так серьезно?
— Я очень боюсь, что да, ваше превосходительство! Месье не хочет даже слышать о своей болезни. А расспрашивать доктора Акермана, его личного врача, — все равно что вопрошать стену.
— Значит, он все-таки пытается лечиться? — спросил Альдо с нарастающей тревогой.
— Без всякого сомнения. Он не тот человек, чтобы сдаться без борьбы, особенно ради дочери и обожаемых внуков. Но после смерти мадам в нем что-то надломилось. Я вас задерживаю, месье, и прошу меня извинить. Сейчас я доложу…
Альдо нашел тестя в просторном рабочем кабинете, окна которого выходили в сады и на озеро. Комната была роскошной и одновременно строгой, за библиотечными полками скрывался, как он знал, вход в сейф, где хранилась изумительная коллекция драгоценностей. Сидя за столом, банкир проглядывал биржевые новости, но сразу отбросил газету при виде своего зятя. Рукопожатие его было крепким и вместе с тем сердечным.
— Какая неожиданная радость, — сказал он с редкой для него улыбкой, мгновенной и ослепительной, придававшей особое обаяние суровым чертам его лица. — Вы знаете, что разминулись с Лизой? Три дня назад она и дети были здесь!
— Мне очень жаль! Она успокоилась по поводу Марко?
— Абсолютно. Впрочем, скажу вам честно, я не понимаю ее тревоги из-за этого мальчугана: он просто пышет здоровьем! Гланцер чуть не рассмеялся ей в лицо, когда она заявилась к нему с младенцем. Но это похоже на Лизу: она не умеет обуздывать своих чувств. Вспомните, как она страстно влюбилась в Венецию и в вас…
— Боюсь, что нынешние чувства окажутся куда долговечнее. Мой сын воцарился в ее сердце, а я теперь не больше, чем соправитель. Она не захотела даже слушать, когда я попросил ее поехать со мной в Версаль.
Банкир расхохотался так оглушительно, что Альдо на мгновение забыл о страхе, который испытал при разговоре с дворецким. Тем более что ни в его лице, ни в фигуре — высокой, стройной и, как всегда, сдержанно элегантной — не было заметно ни единого знака, способного вызвать тревогу.
— Не волнуйтесь, она вас любит по-прежнему. Но пока приоритет не на вашей стороне… Кстати о Версале, я слышал, что там происходят весьма странные события. Несколько убийств подряд, если я правильно понял?
— О да, вы все прекрасно поняли! — вздохнул Альдо, усаживаясь в глубокое кожаное кресло. — Видите ли, число посетителей растет сообразно числу трупов. Мы уже собрали целое состояние для Трианона, а празднество, предусмотренное изначально, но сокращенное до необходимого минимума, прошло без сучка без задоринки. Об этом можно было только мечтать! Но пробуждение оказалось тяжким…
