Что и было сделано.
Маркиза де Соммьер тоже не бездействовала. Забыв о собственной неприязни к телефонному аппарату, она все-таки позвонила своей «давней подруге» маркизе Каса Гранде. Ценой невероятной лжи — «Ах, он служил в посольстве еще во времена вашего покойного супруга, который так им восхищался!» — тетушка Амели добилась от нее согласия дать соответствующие рекомендации Ромуальду Дюпюи. За бумагой с огромной охапкой цветов отправился Люсьен, шофер мадам де Соммьер. Дело оказалось довольно простым: маркиза Каса Гранде была ровесницей тетушки Амели, но не отличалась столь же ясным умом. Она жила в мире молитв, воспоминаний о покойном супруге и о том, что она называла «славными временами». Воспоминания ее стали довольно туманными, и в них легко нашлось место для еще одного дворецкого!
Прежде чем отправиться на улицу Лиль, Ромуальд приехал в дом мадам де Соммьер. Она никогда его раньше не видевшая, была введена в некоторое заблуждение сходством нового дворецкого с его братом-близнецом Теобальдом. В обычное время Ромуальд ездил на мотоцикле, и наряд его больше подходил для садовника, чем для джентльмена. Но на этот раз он предстал в облике вышколенного дворецкого: черный плащ, шляпа-котелок, брюки в полоску, идеально вычищенные ботинки и серые перчатки. Костюм он без проблем одолжил у своего брата.
— Что ж, — оценил Альдо, — если эти люди сразу же не примут вас на службу, значит, у них чертовски трудный характер. Да, еще одна деталь! Вы понимаете по-испански, хотя бы немного?
— Я говорю на этом языке, Ваше Сиятельство! И на английском тоже… как и мой брат.
— Превосходно! Но как вы будете сообщать нам новости?— Я переговорю с этим Гастоном Геноном, и если он поможет нам, то…
— В этом можете не сомневаться! Его тетя служит кухаркой у княгини Дамиани и ручается за него!
— Смею ли я предложить ему некоторое… вознаграждение?
— Разумеется, Ромуальд. Ваш кредит открыт!
— Тогда я намерен устроить некое подобие почтового ящика, например, в саду. Если у меня будет срочная информация, я дам Гастону знать об этом, заиграв на флейте.
— Вы играете на флейте? — удивилась Мари-Анжелин.
— И совсем неплохо, мадемуазель! Вы даже представить не можете, как хорошо нежная музыка действует на растения в саду! Цветы просто впитывают ее и хорошеют на глазах, а спаржа дает превосходный урожай!
— А как же ваш сад? Он пострадает в ваше отсутствие?
— Зимой природа отдыхает. Если потеплеет, то мой сосед за ним присмотрит. Я научил его играть на флейте, и ему понравилось. Летом мы иногда играем с ним дуэтом.
— Остается узнать, — вмешалась в разговор мадам де Соммьер, — будут ли ваши новые хозяева столь же благосклонны к игре на флейте, как и ваши растения!
— Я заручусь их согласием. И потом, я же не буду играть по ночам… Только если моя комната окажется достаточно далеко от их ушей. И сад остается в моем распоряжении!
Добавить было нечего. Альдо передал Ромуальду плод их совместного с Мари-Анжелин труда, рекомендации от маркизы Каса Гранде и деньги на расходы. После чего новоиспеченный дворецкий откланялся, забрал свой чемодан и отправился на поиски такси.
— Этот человек великолепен! — вздохнула маркиза. — Кто бы мог подумать, что в его душе есть поэтическая струнка… А у Теобальда она тоже присутствует?
— Не думаю. Мы бы об этом знали. Теобальд перенял вкусы своего хозяина и посвятил себя Египту. Даже у настоящих близнецов могут быть различия!
— Что ж, нам остается только ждать и надеяться!
— Мы очень скоро узнаем, приняли его на службу или нет. Если ничего не выйдет, Ромуальд сразу же вернется к Адальберу. И тогда нам придется придумать что-то другое!
День закончился, а Ромуальд так и не вернулся ни к Адальберу, ни в свой дом в Аржантее.
Первое сообщение пришло от него через день. Судя по всему, Ромуальд вполне устроил новых хозяев. Особенно он понравился старой даме. Ее покорила выправка дворецкого и то уважение, которое он ей выказывал. Изабелла просто посмотрела на него, но ничего не сказала. Она выходила только к столу и не покидала своей спальни… Дон Педро явно изучал нового дворецкого, но тот делал вид, что этого не замечает. Молодой дон Мигель не появлялся… А две картины кисти Фрагонара
[40]
из спальни господина Вобрена, внесенные в список, исчезли. Их заменили на маленькие полотна, не стоящие и ломаного гроша. Исчез и монгольский кинжал, служивший антиквару ножом для разрезания бумаги. Его рукоятку и золотые ножны украшали три великолепных бирюзы, вставленных в причудливое плетение из золотых нитей и отделанных бриллиантами. Вместо него появился арабский кинжал в ножнах из латуни. Свадебные подарки сохранились. Они по-прежнему находились в гостиной на всеобщем обозрении. Там же были и полотна Гварди.
— У мерзавцев отличный вкус! — прорычал Аль-до. — Две сангины
[41]
римского периода Фрагонара стоят целое состояние! А что говорить о монгольском кинжале! И они не стали медлить! При таких темпах через три месяца в доме не останется ничего ценного!
— Меня больше беспокоит другое, — заметила тетушка Амели. — Эти люди действуют так, словно они абсолютно уверены в том, что бедняга Вобрен не вернется и не попросит у них отчета…
— Я тоже об этом думал, — согласился с ней Адальбер. — Надо что-то делать… Но что?
— Мы должны посоветоваться с Ланглуа, — ответил Альдо, быстрым шагом направляясь в вестибюль, чтобы надеть плащ и шляпу. — Ты со мной?
— Что за вопрос?!
Им пришлось подождать не больше пяти минут, пока дивизионный комиссар закончит подписывать кипу бумаг, как всегда, лежавшую перед ним на столе. Он встретил друзей приветливо, хотя явно был чем-то обеспокоен.
— Вы пришли за новостями или принесли их? — спросил он.
— У нас новости есть, а как у вас?
— Новость только одна, и она вам не понравится. На лаковой туфле, которую вы нашли, есть отпечатки только господина Вобрена. Значит, он бросил ее сам. Но кроме этого, ни вокруг болота, ни в окрестностях мы ничего больше не нашли. Такое впечатление будто он и его похитители испарились! Теперь ваша очередь.
Слишком встревоженный, чтобы что-то утаивать, Альдо рассказал обо всем, начиная с шестичасовой мессы в церкви Святого Августина и заканчивая первым донесением Ромуальда. Ланглуа не смог удержаться от улыбки:
— Я давно знал, что от вас двоих можно ожидать чего угодно… Правда, по-своему вы довольно эффективны… Я не собираюсь отказываться от вашей помощи, но, умоляю, будьте осторожны. У вас, Морозини, на руках семья. И эта семья, если я не ошибаюсь, стала и вашей, Видаль-Пеликорн. К сожалению, вся эта история очень дурно пахнет…
— Да, похоже на то… — с грустью признал Альдо, -но я не могу забыть о друге, который мне очень дорог! Я стараюсь гнать от себя дурные мысли и верить, что он все еще жив. Хотя эти захватчики оккупировали дом, продают все самое ценное… Я начинаю сомневаться, что смогу увидеть Жиля Вобрена живым!
