Мне не хватало ни рук, ни ног. Я потянулась подхватить Тедди, с ужасом глядя, как Бен с побелевшим лицом плетется вверх по лестнице. Он упал, и в тот же миг раздался пронзительный вопль Тедди:
– Чарльз Делакорт! В кабинете! Он умер!
Из протоколов Вдовьего Клуба. Понедельник, 3 мая.
Отчет Президенту Клуба.
С чувством глубокого удовлетворения сообщаю, что вечером в пятницу, 1 мая, все прошло в полном соответствии с планом. В 19 часов 36 минут я заняла разговором Субъекта, Предназначенного К Списанию, и в тот момент, когда он знакомился с петицией о сохранении старинных маяков (нет худа без добра и т. п.), осуществила запланированную подмену. При этом я испытывала некоторое беспокойство, что он не станет есть поставленную перед ним закуску. К счастью, он сьел все, что было ему предложено, и тотчас начал задыхаться. Миссис Гуиннивер помогла вытащить СПКС из гостиной, громко сообщая окружающим лицам, что ничего страшного не произошло и джентльмену надо на воздух. Мы уволокли его в кабинет владельца ресторана (через две двери от гостиной), где усадили в кресло. Заверив СПКС, что нет никакой необходимости звать его жену – чем меньше суеты, тем лучше, – я отправилась за ингалятором СПКС в гардероб. Через десять секунд миссис Гуиннивер вызвала по телефону врача, после чего сообщила жене Субъекта, что тому стало нехорошо.
Я намеренно не. спешила найти ингалятор, пока не обыскала двадцать четыре кармана. Вернувшись из гардероба с ингалятором в руке, я услышала, как распространяется слух, что СПКС умер.
Хочу похвалить миссис Гуиннивер за помощь и содействие. Огромное спасибо прочим членам Вдовьего Клуба за их моральную поддержку в течение всего вечера. Скорость и эффективность действий Основателя говорят сами за себя.
В ответ на просьбу поделиться, не испытываю ли я какой-либо депрессии после совершенной операции, хочу отметить, что депрессия – слишком сильное слово для описания слабого беспокойства, которое я чувствовала в первую ночь после События. Оно связано не со смертью Субъекта, а с принятием его вдовы в наши ряды (по моей рекомендации). Сейчас я испытываю неопределенные, но мучительные сомнения в том, что она соответствует тем возвышенным стандартам, на которых зиждутся принципы Вдовьего Клуба.
С уважением Киттис Э. Порридж.
Глава XIX
Ну вот и конец истории… Я замолчала. Поведала двум странным сестрицам о кошмаре, что произошел со мной, теперь можно отправляться домой, к мужу.
– Самое главное, что Бен выздоровел, – вторглась Гиацинта в мои мысли.
– Самое главное, – парировала я, – что Чарльз Делакорт мертв. И погиб он от моей руки. Несчастный страдал аллергией на морепродукты, на кошек и еще бог весть на что. Вот почему он вечно копался в закусках, даже обнюхивал их на всякий случай. Но я его перехитрила. Помните, оставшиеся тартинки я начинила тунцом?
– Милая, милая Элли… – Примула протянула мне нюхательные соли. – Конечно, мы все помним! А вам следует помнить, что эти дамы из клуба вовсе не глупы, хотя во всем остальном у нас с ними мало общего. Вряд ли они рассчитывали, что у вас закончится цыпленок… Скорее всего, кто-то из них протащил в ресторан рыбину, замаскированную под тартинку, – вы же сами сказали, что эта закуска пользовалась огромным успехом. И под шумок скормил отраву мистеру Делакорту. Плечи мои устало поникли.
– Допустим. Но и в этом случае Чарльз Делакорт мог сначала проглотить моего тунца, а уж потом угоститься отравой убийц. До самой смерти я буду думать, что он пал от моей руки.
Гиацинта с треском захлопнула свой гроссбух.
– Хватит причитать, Элли, и упиваться жалостью к себе! Если мы только и будем, что переживать из-за тех, кого случайно прикончили, то никогда не займемся делом, А приняться за дело мы обязаны.
Надеюсь, это «мы» относилось к сестрам. Я взглянула на часы и заерзала в кресле. Девять часов. Долго же мы просидели в розовой с зеленым кофейной комнате, опустошая одну за другой чашки с чаем. Интересно, куда подевался Страш? Наверное, мы его так загоняли, что он прикорнул прямо на плите. Я хотела домой, к Бену.
Наутро после кошмара в «Абигайль» доктор Мелроуз заглянул в Мерлин-корт и подтвердил мой диагноз: Бену стало хуже. Теперь к заражению крови прибавилась вирусная инфекция, которую он подхватил, незваным гостем заявившись на свой собственный праздник. По правде говоря, Бен с удовольствием снова завалился в кровать. Теперь ему достаточно было просто закрыть глаза, чтобы прекратить любой нежелательный разговор.
С дрожью я вспоминала ту минуту, когда призналась ему в подделке цыплячьих тартинок. Я нарушила фундаментальные принципы ордена кулинаров. Бен сожалел о Чарльзе, но, кажется, принял его смерть не слишком близко к сердцу. На миг в глазах моего ненаглядного полыхнула надежда, Если я буду помалкивать на дознании, тогда все подумают, будто Чарльз по рассеянности сжевал какую-то рыбную закуску… Но уповать на лучшее Бену не позволила совесть, а мне то обстоятельство, что я подменила цыпленка тунцом при свидетеле – на глазах у Наяды.
Мечты моего мужа рухнули в одночасье. Отныне его профессиональная порядочность была под вопросом. Никто не зайдет в «Абигайль», никто не купит поваренную книгу. Бен станет мишенью для издевательств: мол, «курица – не птица, а рыба» и так далее. Возможно, если покинуть страну под покровом ночи и начать заново под вымышленными именами, жизнь могла бы наладиться. Но пока мне оставалось лишь щадить Бена и не докучать ему жалобами и покаянными слезами.
Я настояла, чтобы он послушался доктора Мелроуза и не появлялся на дознании, Собираясь на похороны, я трещала как заведенная – мы спокойно, без обмороков и криков обсудили, в чем мне следует появиться на кладбище и что лучше – венок или крест из цветов. Нет худа без добра: я видела, что общая беда (я в качестве невестки) сблизила Магдалину и Исаака, они все чаще неодобрительно перемигивались поверх моей головы. Бен в основном предпочитал притворяться спящим. Я радовалась, что мне удалось обвести его вокруг пальца и прикинуться безмятежной идиоткой, и в то же время поминутно спрашивала себя: неужели он не видит, что все это лишь показуха?
Может, все это время мы лишь притворялись, будто любим друг друга? И всему виной наше романтическое знакомство? Или романтичные денежки, доставшиеся нам в наследство. Часа не проходило, чтобы я не вспомнила нашу свадьбу и шушуканье в церкви. «Жаль, что она не вышла за викария!» «Этот слишком смазлив».
«Она снова растолстеет. От счастливой жизни все жиреют».
– Бедная Элли! – Примула потянулась через ситцевую скатерть и погладила меня по щеке сухой пергаментной ручкой. – Представляю, каково вам сейчас. Стоит мне нечаянно раздавить жука, как я готова заплакать от горя, но наш христианский долг – трудами побеждать скорбь!
– Иначе говоря, – деловито перебила ее Гиацинта, – скорбь – превосходный двигатель. Элли, если вы искренне хотите обелить репутацию Бена и жить в мире со своей совестью, то я настоятельно прошу вас помочь «Цветам-Детективам» в их благородном намерении разоблачить Основателя Вдовьего Клуба. Может статься, что по ходу дела вы убедитесь: Чарльза Делакорта убила вовсе не ваша тартинка с тунцом. Что, если аллергию на рыбу просто использовали, чтобы ввергнуть жертву в беспомощное состояние? Некая личность заранее спряталась в кабинете и задушила Делакорта – для этого достаточно целлофанового пакета.
