Требовательный взгляд Гиацинты заставил меня на мгновение вытянуться по стойке «смирно», но я тут же понурила голову. Мне так хотелось поверить ей… Кроме того, благородный подвиг пришелся бы как нельзя кстати – Бен упал бы к моим ногам. Но я не в силах была представить, что зловещая организация вдовушек действительно существует. Предположим, все так и есть. Но чем же я, хроническая неудачница и законченная простофиля, могу помочь в поимке преступника?
Постукивая зеленым блокнотом по столу, Гиацинта сверлила меня черными бусинами.
– Вам нужны доказательства, верно? Хорошо… Миссис Шиззи ведь сказала вам на банкете, что три птички на брошках у всех этих дам на самом деле не дрозды, а вороны, так?
– Ну и что?
– А вам не кажется странным, что стоило ей произнести эти слова, как миссис Джоппинс немедленно уволокла миссис Шиззи прочь?
Я положила сумку на стол в знак того, что вот-вот дам деру.
– Возможно, миссис Джоппинс хотела познакомить миссис Шиззи с кем-то из гостей…
Примула укоризненно поцокала языком, серебристые кудряшки тихонько зашушукались.
– Боюсь, милая Элли, что вы проспали уроки литературы в школе, совсем как я. Вспомните старинную народную балладу… – Она выдержала паузу и продекламировала:
Три вороны сели в ряд -
Дженни, Джентль, Розмари, —
Про убийство говорят,
От зари и до зари.
Рыцарь Джон, красив и молод, —
Дженни, Джентль, Розмари, —
Был женой своей заколот,
От зари и до зари.
[9]
Ну и так далее…
Я в ужасе уставилась на нее.
– Мы считаем, – Примула кивнула на Гиацинту, – что миссис Шиззи, раздуваясь от гордости за то, что ее приняли в ряды членов клуба, забыла о категорическом запрете разглагольствовать о птичках. Брошки совсем крошечные, поэтому непосвященный вроде вас запросто может счесть, что это семьдесят синичек или сорок семь сорок, которых запекли в королевский пирог. А песенка-то совсем другая.
Я перевела взгляд с выцветшего личика Примулы на резкие черты Гиацинты под коконом блестящих черных волос и снова поставила сумочку на пол.
– А вы спрашивали кого-нибудь из членов клуба, что это за птицы у них на брошках?
Примула снисходительно улыбнулась моему любопытству.
– В прошлый вторник я зашла на почту и наступила на ногу женщине с такой брошкой на платье. Поймите меня правильно, Элли, я не отдавила ей ногу, только слегка наступила, чтобы извиниться и завязать беседу. В нашей профессии главное – не дать сердцу зачерстветь. А она показалась мне очаровательной собеседницей. У этой дамы есть дядя, который, по ее словам, уехал в Индию… – Гиацинта поморщилась, и Примула опомнилась. – Короче говоря, она вполне открыто признала: брошка – что-то вроде эмблемы, а птицы символизируют женщин, которые смыкают ряды, чтобы построить новое гнездо, новую жизнь.
– Звучит вполне логично. Птицы – вороны и все остальные пернатые, – должно быть, так же борются с горем, как и мы. – Я отодвинула стул. – Мне было чрезвычайно интересно с вами побеседовать, но, как вы знаете, Бен не вполне поправился, и, если я не попаду домой в самое ближайшее время, Магдалина накроет всю мебель чехлами, а Папуля превратит мою гостиную в столярную мастерскую.
– Элли, сядьте! – неумолимо приказала Гиацинта. Я покорно опустилась на стул.
– Не поймите меня превратно, я вовсе не применяю к вам допрос третьей степени и китайские пытки, но подумайте сами: если вы нам не поможете, не придется ли вам умолять родичей остаться в Мерлин-корте навсегда, потому что жизнь вдвоем с мужем станет невыносимой…
Я пошатнулась, едва не опрокинувшись вместе со столом, но, как ни странно, нашлась и вытянула туза из рукава:
– Доркас и Джонас скоро вернутся! Примула печально покивала головой:
– Ваши дражайшие друзья тотчас почуют, что между вами и Беном что-то неладно, и будут страдать вместе с вами. Дорогая, друзья вас не спасут…
Я скрутила угол скатерти в жгут. Завтра же отправлю телеграмму Джонасу и Доркас: мол, я с ног сбилась, развлекая родителей Бена, и в доме яблоку негде упасть. Более милосердного поступка не придумаешь. Гиацинта встала из-за стола.
– Элли, брошки просто знак, и они не доказывают, что эта убийственная организация существует. Однако «Цветы-Детективы», как мне кажется, могут вас убедить.
– Звали, мадам? – Привычка Страша вырастать как из-под земли действовала на нервы.
– Да. И в следующий раз постарайтесь быть порасторопнее. Вы принесли то, что я просила?
– Надеюсь, я не ошибся, мадам? – Он бесстрастно вручил Гиацинте книжку в красно-белой обложке.
– Великолепно, Страш! – просияла Примула. – А насчет той мелочи вы тоже позаботились?
Страш величественно наклонил голову.
– Я нашел указанную особу дома, и она изъявила желание посетить вас в назначенное время.
Когда за Страшем закрылась дверь, я спросила:
– Простите, а кого это он зазвал к вам? Или, лучше сказать, к нам?
– Всему свое время.
Гиацинта взяла принесенную Страшем книгу. Ярко-алые кляксы на обложке отражали представление художника о пятнах крови. Книга называлась «Веселые вдовушки». Сумка съехала у меня с коленей, рассыпав содержимое вокруг стола.
– Это же… – сказала я прерывающимся голосом, – книжка Эдвина Дигби, то есть Мэри Грифф. Я наткнулась на нее в кабинете Дигби.
Оранжевые губы Гиацинты скривились в улыбке.
– Вы упомянули про нее, когда описывали свое пребывание в доме Дигби.
– Когда я просила Страша принести еще гренков из кекса, – Примула поправила кудряшки на лбу, – то шепнула ему, что он окажет нам огромную услугу, если проскользнет в «Гусятницу» и позаимствует там этот томик. Естественно, мы вернем его в отличном состоянии.
– А если бы он столкнулся с Эдвином Дигби? Гиацинта небрежно отмахнулась:
– У Страша свой подход к делу, мы в это не вникаем. Мне кажется, он больше волновался, что столкнется с Герцогиней, но все прошло благополучно. – Она постучала кроваво-красным ногтем по книге. – Мы узнали про книгу в ходе расследования. Не хотите ли ознакомиться с сюжетом, Элли? Аннотация на внутренней стороне обложки.
– Конечно…
Примула придвинула стул поближе.
– Вас не затруднит прочитать вслух, Элли? Я прокашлялась.
