С некоторым опозданием я собрала высыпавшийся из сумочки скарб. Если бы так же легко можно было собрать и разбежавшиеся мысли! Подозреваемые, мое предполагаемое знакомство с Основателем… Сестрицы Трамвелл были весьма последовательны – еще немного, и они наконец откроют, чего же хотят от меня. Внутренний голосок твердил: «Нет!» Подругой голосок, заикаясь, шептал: «Только подумай, это, может, твой последний шанс вернуть доброе имя „Абигайль“ и Бену, не говоря уже о сотнях жизней ни о чем не подозревающих гулящих мужей! Что значит толика страха и немного риска в сравнении со столь благородной целью!» О, если б я была слеплена по образу и подобию Жанны д'Арк!
– Допустим, Основатель существует на самом деле, – сказала я. – В таком случае я бы поставила на доктора Симона Бордо. Он-то уж точно знает, что стоит за всеми нервными расстройствами в санатории «Эдем». Но вряд ли доктор законченный негодяй, он ведь заботится об Алисе Спендер и ее матери, хотя наружность у него зловещая…
Гиацинта расправила плечи.
– Элли, мы точно знаем об Основателе только одно: он, или она, дьявольски хитер. В докторе Бордо, возможно, и в самом деле есть нечто дьявольское, но хитрости в нем ни на грош. Иначе он сумел бы отправить в мир иной десяток старушек, не возбуждая пересудов и слухов.
– Его никогда не привлекали к суду, – напомнила я.
– А вдруг он ни в чем и не повинен? Женщины, оставившие ему свои деньги, могли сделать это по доброй воле. Незаслуженно порочная репутация плохо вяжется с дьявольским умом, не так ли?
Гиацинта захлопнула свой зеленый гроссбух и положила его на стол. Сердце мое бешено стучало, ладони стали липкими, словно кто-то вымазал их клеем. Сестры собирались с духом, чтобы воззвать к благородству моей натуры. Сейчас они попросят рискнуть самым дорогим, что у меня есть… Ухватившись за первую попавшуюся мысль, я быстро спросила:
– А как насчет мисс Глэдис Шип? Разве она не под подозрением, как и все остальные? – Дверь гостиной приотворилась и вновь закрылась. Я услышала нерешительное покашливание Страша, но продолжала говорить: – «Девственные дебри», книга о подавленной женской сексуальности, однозначно утверждает, что…
– А почему бы вам не поговорить с самой мисс Шип? Шея и спина словно одеревенели. Страш подвел мисс Шип и придвинул ей стул. Она робко улыбнулась мне, и я постаралась в ответ приветливо растянуть губы.
– Чаю, мадемуазель? – изысканно прогнусавил Страш.
– Ах, спасибо большое, если вас не затруднит, это было бы очень любезно с вашей стороны, очень вам благодарна…
Когда за дворецким закрылась дверь, мисс Шип поправила очки, подергала скатерть и судорожно сцепила костлявые пальцы.
– Миссис Хаскелл, теперь вы знаете все, поэтому я умоляю вас… если в вашем сердце осталась хоть крупица милосердия… не говорите ничего дражайшему викарию. Он будет потрясен и сломлен горем.
– Полагаю, он ужаснется, – прохрипела я, – узнав, что в его приходе почем зря убивают мужчин…
Примула ласково меня перебила:
– Совершенно верно, дорогая Элли, преподобный Фоксворт может подумать, что его проповеди не возымели должного действия. – Примула похлопала органистку по руке. – Вы ведь помните, Элли, что к расследованию нас привлекла особа, лично пострадавшая от безвременных смертей мужчин в данной местности?
– Разумеется, – с легким раздражением ответила я. – Вы ее еще назвали Другой Женщиной… – Я встретилась взглядом с мисс Шип. Выпученные глаза органистки расплывались за стеклами. Она залилась румянцем.
– Боюсь, миссис Хаскелл, вы сейчас на нее смотрите. Могу ли я надеяться, что вы, обычная женщина, с чистой душой и чистыми помыслами, поймете терзания той, что родилась с животным магнетизмом, с неким мускусом, который приманивает мужчин против их – и моей – воли?.. Вот почему я не вышла замуж, – она отерла пот со лба, – хотя даже не помню, сколько предложений руки и сердца мне делали. Я слишком хорошо знаю, что не в силах ограничиться страстью лишь одного мужчины. Остальные представители сильной половины рода человеческого мне просто этого не позволят. А разве наш дорогой викарий не повторяет с амвона снова и снова, что бесценный Божий дар надо использовать на благо нашим ближним?
Она так яростно ломала руки, что мне померещилось: от них вот-вот полетят щепки. Ну и нахалка! Говорить о браке как о беспросветном убожестве. И все же… разве не проснулся Бен в нашу брачную ночь с именем мисс Шип на устах? И ты, Брут… то есть Джонас! Старикан как-то сказал, что покрывается испариной всякий раз, когда он смотрит на мисс Шип.
– Неужто вы ничего не подозревали, миссис Хаскелл? – Мисс Шип скорбно потупила взор. – Вернон Шиззи – упокой, Господи, его душу – никак не хотел оставить меня в покое. На вашей свадьбе он отправился наверх за мной следом. После того как мы… насладились друг другом, он уговорил меня сыграть на клавесине, и я так увлеклась, что не заметила, как его парик свалился… Лишь ваш кот привел меня в чувство, он набросился на парик бедняжки Вернона, словно это была крыса! Тут вошли вы, и Верной спрятался под одеялом. Гиацинта перелистывала зелёный блокнот.
– Мистер Верной Шиззи совершил фатальную ошибку, попросив у жены развода, чтобы жениться на другой женщине.
– Мои мужчины, благослови их Бог, – мисс Шип прикрыла глаза, – всегда слишком уважали меня, чтобы открывать мое имя кому бы то ни было, но смутные подозрения все равно зародились… – Голос ее прервался, мисс Шип вцепилась в край стола. – Я слышала сплетни, чудовищные, ни на чем не основанные сплетни, будто у меня роман с джентльменом, которого… хотя я никогда не питала к нему отвращения, не то что некоторые… которого я никогда не пыталась представить себе… голым.
Примула целомудренно смежила веки.
– Элли, – вмешалась Гиацинта, – мисс Шип говорит про Чарльза Делакорта. Возможно, у него была интрижка с какой-то неизвестной дамой, а мисс Шип он использовал в качестве ширмы. Но что, если его единственным грехом был неприятный характер?.. – Она сделала многозначительную паузу. – Чутье подсказывает мне: мы столкнулись с убийством, которое выбивается из ряда себе подобных. Другими словами, причина, по которой миссис Делакорт желала овдоветь, могла отличаться от мотивов других членов клуба.
Я пыталась схватиться за сиденье стула, но ладони соскальзывали.
– Вы заподозрили Анну в заказном убийстве, потому что я упомянула о ее чувствах к Лайонелу? Но одно с другим не стыкуется! – ринулась я на защиту подруги.
Сестры согласно кивали головами, а глаза Глэдис Шип за стеклами очков казались шляпками грибов.
– Наяда мешает, да? – Гиацинта встала, прошлась по комнате, снова села. – Это серьезная помеха, но Анна могла сделать ставку на трагическое обаяние безутешной вдовы. «Цветам-Детективам» не остается ничего другого, как уповать на то, что верность клубу у миссис Делакорт чуть слабее, чем у остальных вдов. И если к ней обратится кто-нибудь из близких, то…
