— Вот и отлично, — обрадовался Джулиан, — стало быть, после сегодняшнего приема у Морландов ты сможешь ездить повсюду с ними, и твоя репутация не пострадает. Если они в Лондоне, значит, ты обойдешься без меня.
— Ну уж нет! — перебила Лили. — Если помнишь, ты пообещал сопровождать меня на три светских мероприятия.
— Послушай, Лили, неужели не понимаешь?! — вспыхнул Джулиан. — Или забыла, что в свете меня считают негодяем? Кстати, мое слово не стоит и ломаного гроша. Спроси любого, если хочешь.
— Только не для меня, — улыбнулась Лили.
Джулиан осекся. Их взгляды встретились.
— Послушай, мне и в самом деле пора, — неловко бросил Джулиан. — У меня назначена встреча с портным, и я уже опаздываю.
Он с привычным изяществом поклонился, намереваясь уйти, и Лили вдруг поймала себя на том, что ее смущение куда-то исчезло. Джулиан тоже выглядел довольным. Настроение у него явно улучшилось. Что и неудивительно, поджала губы Лили, учитывая предстоящий визит к портному.
Джулиан слыл известным законодателем мод — по мнению лондонского света, по части элегантности ему никто в подметки не годился. Молодые джентльмены из его окружения то доводили до исступления своих портных, требуя до мельчайших деталей копировать покрой его сюртуков, то изводили лакеев, заставляя красить им волосы в тот же иссиня-черный цвет, что Джулиану достался от природы..
Вскоре ему вновь предстоит почувствовать восторженное поклонение толпы. А если ее план сработает, то это станет ниточкой, которая вытащит Джулиана из пучины отчаяния.
Заторопившись, Лили пересекла площадь, бегом промчалась по улице и взлетела на крыльцо Харклифф-Хауса. В дверях она столкнулась с дворецким.
— Прикажите заложить экипаж, Свифт, — приказала она. — И побыстрее, пожалуйста. Я собираюсь отправиться с визитами.
В ожидании Лили вернулась в кабинет покойного брата. Мысли крутились вокруг недавнего разговора с Джулианом. Предстояло еще уговорить Эмилию послать ему приглашение на обед. Лили была в смятении. В конце концов она вернулась за стол и снова уткнулась в стопку счетов, надеясь, что длинные колонки цифр помогут успокоиться и обрести привычное хладнокровие. Лео с детства ненавидел математику — цифры приводили его в ужас, — к тому же он терпеть не мог следить за расходами. Вместо того чтобы передоверить все стряпчим или управляющим, Лили с готовностью взвалила эту ношу на себя. Ей нравилось пробегать глазами изящные колонки цифр, из которых складывалась точная картина положения дел, она балансировала между расходами и доходами с ловкостью канатоходца, а виртуозное умение с точностью до пенса свести месячный баланс доставляло ей ни с чем не сравнимое удовлетворение.
Они с Лео прекрасно дополняли друг друга. Так было с самого детства. Слабость одного являлась сильной стороной другого. Обаятельный Лео любил бывать на людях, тогда как она обычно предпочитала оставаться на заднем плане. А после того как она оглохла, это стало еще заметнее. Лео взял на себя исполнение светских обязанностей, в то время как Лили, еще больше замкнувшись в себе, сидела дома, занимаясь счетами. Она всегда гордилась тем, что из них с братом получилась отличная команда. Словно две половинки единого целого, они вместе были намного сильнее, чем по отдельности.
Но теперь Лео больше нет. У Лили было такое чувство, что смерть брата лишила ее половины всего, что составляло ее жизнь. В свое время она забросила светскую жизнь, предоставив эту обязанность Лео. У нее не осталось других знакомых, кроме приятелей брата. А немногие подруги — такие, как Эмилия — постоянно сетовали на то, что она их совсем забыла.
Что же до самого Лео… Кто знает, устраивало ли его это. Возможно, их пути давным-давно бы разошлись, и каждый жил бы собственной жизнью… кто знает, что было бы, если бы они с братом не так сильно зависели друг от друга.
Внезапно краем глаза она заметила, как что-то тускло блеснуло. Медная ручка, украшавшая выдвижной ящик письменного стола, словно магнитом притягивала Лили к себе.
Двигаясь будто во сне, она заперла дверь в кабинет. Потом вытащила из кармана связку ключей, отыскала крохотный плоский ключик и отперла ящик. Поспешно выдвинув его, Лили какое-то время разглядывала его содержимое. Потом собралась с духом и вытащила толстую пачку писем.
Забыв, что всего минуту назад собственноручно закрыла дверь в кабинет, Лили опасливо оглянулась через плечо, словно боясь, что кто-то может застать ее за этим занятием.
Убедившись, что она одна, Лили дрожащими руками вытащила из стопки пожелтевший листок и с сильно бьющимся сердцем принялась читать.
«Ты запретил обращаться к тебе по имени. Слова прощания… О них не хочется даже думать, тем более видеть их на бумаге. В результате у меня получилось письмо без конца и без начала… В точности такое, как наша любовь, верно?
Любовь моя! Любовь моя!
Приходи. Я больше не в состоянии терпеть эту муку».
Джулиан не солгал, сказав, что у него назначена встреча. Умолчал он только о том, что портной был тут ни при чем. Еще больше удивилась бы Лили, узнав, что на эту встречу Джулиан почему-то отправился кружным путем.
Далеко позади остались Бонд- и Риджент-стрит, с их элегантными галантерейными магазинами, бесчисленными текстильными лавками и вывесками известных портных. В другой день Джулиан не преминул бы заглянуть сюда, чтобы заказать очередной жилет, украшенный какой-нибудь экстравагантной вышивкой, или же сюртук с лишней пуговицей на рукаве.
Минут через двадцать Джулиан увидел перед собой относительно современное здание на углу улицы, отделявшей Блумсберри от центра Лондона. Конечно, он вполне мог бы позволить себе снять гораздо более приличное жилье в куда более приличном районе, но для его целей этот дом подходил как нельзя лучше. Скудно обставленные комнаты, годами не видевшие ремонта, исключали всякую мысль о балах или раутах, что, в свою очередь, избавляло Джулиана от необходимости наносить ответные визиты. Особенно ему полюбился третий этаж — после того как снесли перегородки между комнатами, он превратился в одну огромную спальню, идеально подходившую для того, чтобы принимать тут дам. Дополнительным удобством был черный ход, выходивший прямо на шумную торговую улицу.
Войдя в дом, Джулиан по давней привычке направился прямиком в библиотеку. В кресле у окна развалился юноша — казалось, он дремал, низко надвинув на глаза широкополую шляпу. Джулиан без труда узнал Леви Харриса, одного из «топтунов», как было принято называть полицейских ищеек с Боу-стрит, которого он нанял для расследования убийства Лео. Молодой, вечно голодный Харрис пользовался репутацией одного из лучших сыщиков. И отлично, одобрительно кивнул Джулиан — Лео заслуживал самого лучшего.
Но «самый лучший сыщик» обязан как минимум выглядеть живым. Джулиан, потеряв терпение, громко хлопнул дверью.
Харрис тут же открыл глаза, поспешно вскочил и расплылся в широкой улыбке.
— Доброе утро, мистер Беллами, — оглушительно рявкнул он.
