– Я не сомневаюсь в этом, – согласился маршал авиации. – В мирное время я часто подумывал о том, чтобы вступить, но не вступал, потому что редко бывал в Лондоне. А теперь мне необходимо какое-нибудь местечко вроде этого, где я мог бы провести время и отдохнуть.
Был день святого Валентина.
Газеты все еще были полны сообщений и статей об «Альтмарке», прозванном теперь «проклятым судном». Авторы статей длинно перечисляли перенесенные пленными моряками лишения и унижения; эти перечисления были явно предназначены для возбуждения негодования англичан. Гай весь этот зимний день думал о предстоящей встрече со своей бывшей женой. В конце второй половины дня, когда было уже темно, он позвонил ей в номер.
– Каковы наши планы на вечер?
– О господи, разве есть планы? Я совсем забыла. Томми только что уехал, и я уж подумывала о вечере в одиночестве, об обеде в постели и о кроссворде. Разумеется, для меня было бы намного предпочтительнее что-нибудь по плану. Мне, пожалуй, лучше пройти к тебе. В моем номере невероятный беспорядок.
Итак, Вирджиния пришла к нему в шестигинейный номер, и Гай заказал коктейли.
– Твой номер не такой уютный, как мой, – сказала она, с любопытством осматриваясь.
Гай сел рядом с ней на диван. Он положил руку на спинку, пододвинулся к ней, переложил руку на ее плечо.
– В чем дело? Что происходит? – спросила она с непритворным удивлением.
– Просто я хотел поцеловать тебя.
– Кто же так делает, дорогой? Я разолью весь коктейль. Подожди. – Она осторожно поставила бокал на стоявший рядом столик, зажала голову Гая между своих ладоней и крепко поцеловала его в каждую щеку. – Ты этого хотел?
– Ты целуешь, как французский генерал, раздающий медали. – Гай поцеловал ее в губы. – Вот как я хочу.
– Гай, ты выпил лишнего?
– Нет.
– Ты провел день в этом отвратительном «Беллами»? Сознайся.
– Да.
– Тогда ты, конечно, пьян.
– Нет. Это просто потому, что я хочу тебя. Ты против?
– О, никто никогда не бывает против того, чтобы быть желанным. Но все это очень неожиданно.
Зазвонил телефон.
– О, черт бы его взял! – сказал Гай.
Телефон стоял на письменном столе. Гай поднялся с дивана и взял трубку. Его приветствовал знакомый голос.
– Алло, старина, это я, Эпторп. Я просто подумал: почему бы мне не позвонить тебе? Алло, алло! Это Краучбек, да?
– Что тебе нужно?
– Ничего особенного. Просто я подумал, что для разнообразия можно выехать из Саутсанда. Так вот, я взял да приехал в город на денек. Я взял твой адрес из журнала увольнений. Ты чем-нибудь занят сегодня вечером?
– Да.
– То есть у тебя свидание?
– Да.
– А я не могу присоединиться к тебе где-нибудь?
– Нет.
– Хорошо, Краучбек. Извини за беспокойство. – И обиженным тоном: – Я сам чувствую, когда нежелателен.
– Это очень редкое качество.
– Я не совсем понял тебя, старина.
– Неважно. До завтра.
– В городе, я бы сказал, скучновато.
– Я на твоем месте пошел бы и выпил.
– По-видимому, я так и сделаю. Извини, я вешаю трубку.
– Кто это? – спросила Вирджиния. – Почему ты так грубо разговаривал с ним?
– Сослуживец из нашего полка. Я не хочу, чтобы он помешал нам.
– Какой-нибудь ужасный член клуба «Беллами»?
– Ничего похожего.
– А может быть, он развеселил бы нас?
– Нет.
Вирджиния пересела в кресло.
– О чем мы говорили? – спросила она.
– Я пытался предложить тебе свою любовь.
– Да. Для разнообразия давай подумаем о чем-нибудь другом.
– Любовь – уже разнообразие. Для меня, по крайней мере.
– Дорогой, я еще не успела передохнуть после Томми. Два мужа в один день – это, пожалуй, многовато.
Гай сел и пристально посмотрел ей в глаза.
– Вирджиния, скажи, ты хоть когда-нибудь и хоть сколько-нибудь любила меня?
– О, конечно, дорогой. А ты разве не помнишь? Не будь таким мрачным. Мы с тобой проводили время отлично, правда ведь? Никогда никаких кроссвордов. Совсем не так, как с мистером Троем.
Они оба вспоминали старые времена. Сначала вспомнили Кению. Несколько бунгало, которые составляли их дом. Построенные из бревен, с круглыми каменными печами и открытыми английскими домашними очагами, обставленные свадебными подарками и добротной старинной мебелью, взятой из чуланов в Бруме. Имение. Такое огромное по европейским и такое скромное по восточноафриканским стандартам. Красноватые земляные дороги, фордовский фургон и лошади. Одетые в белое слуги и их нагие ребятишки, кувыркающиеся в пыли и солнечных лучах рядом с кухонными постройками. Местные семьи, вечно шагающие в туземные резервации или из них и останавливающиеся, чтобы выпросить какие-нибудь медикаменты. Старый лев, которого Гай застрелил на маисовом поле. Вечерние купания в озере, званые обеды с соседями в пижамах. Неделя скачек в Найроби, возмутительные, забытые скандалы в клубе «Мутанга», драки, адюльтер, поджоги, банкротства, ссоры из-за карт, умопомешательства, самоубийства и даже дуэли – вся эпоха реставрации в исполнении фермеров в каких-нибудь восьми тысячах футов от береговой черты.
– Боже мой, как все это было забавно! – воскликнула Вирджиния. – Я не знала ничего более веселого с тех пор. Бывает же так вот с людьми.
В феврале 1940 года на каминных решетках в шестигинейных номерах отелей все еще горели угольки. Вирджиния и Гай сидели, согреваемые теплом от камина, и вспоминали более спокойные и приятные времена и события: как они встретились впервые, как Гай ухаживал за ней, первый приезд Вирджинии в Брум, их венчание в часовне, их медовый месяц в Санта-Дульчине. Вирджиния сидела на полу, прислонясь головой к дивану и касаясь ноги Гая. Он соскользнул с дивана и сел рядом с Вирджинией. Ее глаза были широко раскрыты и выражали любовь.
– Это, конечно, было глупостью с моей стороны – сказать, что ты напился, – заметила она.
Все шло, как и планировал Гай, но, словно услышав его не высказанное вслух хвастовство, она добавила:
– Планировать никогда ничего не нужно. Все происходит чисто случайно.
В следующий момент чисто случайно зазвонил телефон.
– Пусть звонит, – сказала она.
Телефон прозвонил шесть раз. Гай не выдержал:
– Проклятие! Надо пойти ответить.
И на этот раз в трубке раздался голос Эпторпа:
