— Хорошо спалось? — спросил он.
— Не очень. — Не ложь.
— Я рада, что Джош к нам пришел, — сказала мама. — Он мне показался милым. — Так и есть. — Приятно было наконец познакомиться с ним.
— Да, я… — И тут я поняла: что-то не так. — Погоди-ка!
Мама улыбнулась мистеру Соломону, и он — можете себе представить? — улыбнулся ей в ответ. Во весь рот! (Мне даже в тот момент показалось, что он очень даже ничего. Но всего на секунду-другую.)
— Дорогая, ты, конечно, хороша, — сказала мама, видя что я ничего не понимаю, — но отдай и нам должное. Господи боже мой! Я рухнула на диван.
— Как…
Закончить этот вопрос можно было разными способами: как давно они узнали? как далеко они бы дали мне зайти? как они вообще узнали?
— Ты была так занята, — сказала мама. Она села на кожаное кресло напротив меня и положила ногу на ногу.
— То есть ты даже не задумалась, как мы выследили тебя вчера вечером? — поинтересовался мистер Соломон.
Нет, я не задумывалась. Все случилось слишком быстро, а в последующие часы я все еще плыла на тех эмоциях. Я чувствовала себя идиоткой — полнейшей, пойманной за руку дурой, таскающей конфеты из вазочки.
— Ками, у нас ведь не обычная школа. То, что ты сделала, безрассудно и легкомысленно. Если бы ты повела себя так на задании, ты поставила бы под угрозу чьи-то жизни и сорвала операцию. Надеюсь, это ты понимаешь?
— Да, мэм.
— Ну а в целом, по мнению такого крупного специалиста, — она глянула на мистера Соломона, а тот кивнул, — это было впечатляюще.
— Правда? — Я переводила взгляд с одного на другого и каждую секунду ждала, что вот-вот откроется люк, и я загремлю в темницу. — Так у меня не будет… неприятностей?
Мама склонила голову и ответила тщательно взвешивая слова:
— Скажем так, у тебя была самая обширная практика по секретным операциям, какая только возможна в этих стенах.
— О! — только и выдавила я.
— Но, Ками, — мама наклонилась ближе, почему ты не пришла с этим ко мне?
В ее голосе звучала обида. И для меня это было хуже всякой пытки.
— Не знаю. — Не плачь. Не плачь. Не плачь. — Я просто… — Но было уже поздно: голос сорвался. — Я не хотела, чтобы тебе было стыдно за меня.
— Ей стыдно? — удивился мистер Соломон, и я только тогда сообразила, что он все еще в комнате. — Думаешь, она в твои годы смогла бы столько наворотить? — Он рассмеялся. — В тебе сейчас гены не матери, а отца.
Он поднялся и прошелся к окну. Я увидела его отражение в стекле.
— Он всегда говорил, что ты будешь хороша. — Хм, пожалуй, он все-таки ничего. — Ками, наверное, я был слишком строг к тебе в этом семестре, — сказал Джо Соломон, словно открыл для меня большой секрет. — Знаешь, почему?
Потому что вы ненавидите меня, пришло мне в голову, но я и сама понимала, что это неверный ответ.
— Я уже потерял одного члена семьи Морган, который мне был очень дорог. — Он посмотрел на маму, потом на меня. — И я бы многое отдал, чтобы ты никогда не появилась в моем классе. — Мне было так обидно, что я даже дар речь потеряла. Он достал из кармана мою анкету, где я отметила клетку с секретными операциями. — Ты уверена, что не хочешь найти себе какое-нибудь милое местечко в лаборатории или аналитическом отделе? — Я промолчала, и он через некоторое время свернул листок и убрал обратно в карман. — Что ж, если тебе суждено оказаться на задании, ты будешь к этому готова. Я должен твоему старику хотя бы это. — В его голос прокралась грусть, и впервые я взглянула на него как на обычного человека. — Я должен ему гораздо большее.
Я посмотрела на маму — она наградила его грустной, понимающей улыбкой.
— Желаю приятных каникул, Ками, — уже в своей прежней манере добавил мистер Соломон и направился к двери. — Отдыхай. Следующий семестр уже не будет такой легкой прогулкой.
Это он назвал легкой прогулкой? Мне хотелось закричать. Но он уже ушел. Я хотела получить от него ответы. Как хорошо он знал моего папу? Почему он появился в Академии Галлахер сейчас? Почему у меня такое ощущение, что он что-то не договаривает?
Но тут заговорила мама, и я поняла, что мы с ней одни. Моя оборона рухнула, мне хотелось просто свернуться возле нее в комочек и проспать до Рождества.
— Ками. — Она пересела ко мне поближе. — Меня совсем не радует, что ты обманывала меня, не радует, что ты нарушала правила. Но во всей этой истории есть кое-что, что наполняет меня гордостью.
— Компьютерная разведка? — попыталась угадать я. — На самом деле это все Лиза. Я не…
— Нет, малыш, не это. — Она взяла меня за руку. — Ты знаешь, что мы с папой не были уверены, посылать ли тебя в эту школу?
Я слышала немало нелепостей за свою жизнь, но от этой у меня буквально дыхание захватило.
— Но… ты же училась в академии… я — наследница… это…
— Милая, — остановила меня мама. — Когда мы приехали сюда, я знала, что придется выкинуть все, что не относится к делу. Мне не хотелось, чтобы это было единственным, что ты знаешь. — Она взъерошила мои волосы. — Мы с папой часто думали, действительно ли это лучший выбор для тебя.
— Но что… как вы решили? — спросила я и тут же поняла, что сморозила глупость.
— Да, малыш, когда я потеряла твоего отца, я поняла, что мне надо уходить с полевой работы…
— И тебе нужно было найти какую-то работу? — попыталась я закончить за нее.
— Нет. — Она покачала головой. — Мне нужно было вернуться домой.
В какой момент я начала плакать? Не знаю. Да и какая разница?
Она погладила меня по голове.
— Но больше всего меня беспокоило, что все свое детство ты будешь учиться быть сильной и суровой и так и не узнаешь, что иногда нужно быть мягкой и слабой. — Она выпрямилась и заставила меня посмотреть ей в глаза. — Заниматься нашим делом — еще не значит, что нужно отказаться от той частицы себя, которая любит, Ками. Я любила твоего отца… Я люблю его. И тебя. Если бы я хоть на секунду допустила мысль, что тебе придется отказаться от любви… и никогда не узнать ее… я бы тотчас увезла тебя за тридевять земель.
— Знаю, — сказала я. Не ложь.
— Хорошо. Я рада, что ты это понимаешь. А теперь иди. У тебя еще экзамены.
Я провела рукой по лицу, стирая заблудившиеся слезинки, и пошла к двери. Мама окликнула меня:
— Если бы ты отметила другой пункт, я бы поняла, малыш.
Я обернулась и увидела перед собой не директора академии, не шпиона и даже не свою маму — я увидела женщину, которая тайком плакала.
Как же сильно я ее люблю!
— Я бы на твоем месте это не трогала.
