От некоторых историй начинают трястись руки. А некоторые подробности заставляют тебя нервно ерзать в темноте. Так что Кэт не стала просить Гейла рассказать ей все. Она только посмотрела на него — а он бросил пульт на диван и сказал:
— Пожалуй, когда ты снова решишь прогуляться, я пристегну себя к тебе наручниками.
— Но со мной все в порядке, — запротестовала Кэт, упрямо пытаясь убедить Гейла. — Я… я ему нравлюсь. Он считает меня забавной. Он думает, что я… — Кэт только теперь осознала это — …что я такая же, как он.
— Нет, ты не такая, — воскликнул Гейл. В первый раз за долгое время он посмотрел ей прямо в глаза. — У тебя нет ничего общего с Артуро Такконе.
Иногда Кэт думала, что ей известно все об У. У. Гейле Пятом — за исключением его имени, конечно. А иногда — как сейчас — он напоминал ей один из старинных романов, стоявших на полке его библиотеки: роман, который она едва начала читать.
— Какова глубина реки, впадающей в ров, в самом мелком месте? — спросила Габриэль.
Кэт пожала плечами:
— Пара метров?
Гейл кивнул.
— Думаю, не больше трех.
— Значит, какого размера должна быть эта лодка? — спросила Габриэль.
— Маленькой, — ответила Кэт.
— А я и не думала, — усмехнулась Габриэль, — что мелкий ров может быть опаснее глубокого.
— Насколько маленькой? — прервал ее Гейл.
Кэт слышала рычание мотоцикла под окном, видела огни Колизея далеко вдали. В тихом номере отеля, на телеэкране, замер мужчина в маске. Он только что похитил пять бесценных полотен — и вместе с ними будущее отца Кэт.
— Есть только один способ это узнать.
Десять дней до истечения срока
Неаполь, Италия
Глава одиннадцатая
Магазин для дайверов «Мариано и сыновья», находившийся в Неаполе, принадлежал одной семье, которая чрезвычайно этим гордилась. Мариано Второй был сыном рыбака, но, увы, страдал чудовищной морской болезнью — что и заставило его найти себе достойное дело на суше. Он начал строить лодки.
Мариано Третий начал строить большие лодки.
И к тому времени, как магазинчик на берегу Средиземного моря попался на глаза девушке из совершенно другого клана, Мариано Четвертый построил и запатентовал по меньшей мере шесть самых продвинутых (и, конечно, баснословно дорогих) плавучих средств в мире.
Во всяком случае, так рассказывал Кэт ее отец перед тем, как отправиться в Венецию.
Как только секретарша в приемной «Мариано и Сыновей» увидела молодого человека, неспешно входившего в двойные стеклянные двери магазина, она сразу поняла: у него было столько денег, что он мог скупить весь их роскошный салон, просто выписав чек. Или даже достав пачку наличных. А может, расплатившись кредитной картой с баснословно высоким лимитом.
Но не это заставило ее широко улыбнуться, когда молодой человек снял солнечные очки, наклонился над гладким стеклянным прилавком и произнес:
— Ciao.
[9]
Девушка почувствовала, как все ее тело начало таять.
— Я тут подумал, не могли бы вы мне помочь?
Стоять у руля — значит уметь правильно распределять обязанности. Знать, когда нужно отступить и дать дорогу другим. Понимать, какие из твоих ресурсов лучшие, и уметь вовремя ими воспользоваться. Но стоя на оживленной набережной и наблюдая, как Гейл флиртует с молодой секретаршей, Кэт серьезно забеспокоилась, что он обзаведется очередной подружкой, но так и не узнает ее имени.
Ее тревожило имя, а не подружка. Так она себя убеждала.
Десять минут Кэт простояла снаружи, наблюдая за Гейлом и секретаршей в большое окно магазина. Их руки будто бы случайно касались друг друга. Ресницы взлетали и падали. Глядя на эту сцену, Кэт принялась нервно расхаживать туда-сюда (хотя любой хороший вор знает: стой спокойно, и тебя не заметят).
— Ты видишь это? — спросила Кэт свою кузину в четвертый раз. Но все внимание Габриэль было поглощено молодым человеком, сидевшим в одном из кафе неподалеку и не менее заинтересованным ею — точнее, ее неприлично короткой юбкой.
— Он все испортит! — Кэт в отчаянии всплеснула руками. — Это наша единственная зацепка, и он вот-вот упустит ее!
Но Габриэль и ухом не повела. Если бы она слушала сестру, то могла бы сказать или сделать что-нибудь до того момента, как Кэт оказалась на другой стороне улицы и зашла в стеклянную дверь.
— Вот ты где! — выпалила Кэт, запыхавшись. Она влетела в сияющий салон магазина, лишь наполовину притворяясь, что ей не хватает дыхания.
— Привет.
Гейл отдернул руку от ладони секретарши, словно в ней вспыхнула искра.
— Я только… — начал он.
Кэт вздохнула.
— Отец говорит, у тебя есть полчаса, чтобы вернуться на яхту — или мы отплываем на Майорку без тебя, а твоей матери скажем, что ты выпал за борт. — Кэт повернулась к молоденькой продавщице. — Конечно, я бы предпочла и правда спихнуть его за борт. — Она шумно выдохнула. — Я его сестра.
— Сводная сестра, — тут же поправил ее Гейл.
Девушка улыбнулась, явно довольная этой новостью. Кэт не была ей соперницей. Она была просто миниатюрной девушкой, слишком худенькой и бледной, чтобы соревноваться с обитателями итальянского побережья.
— Ты скоро закончишь? — спросила Кэт с искренним раздражением.
— Ага, — ответил Гейл совсем как скучающий миллиардер, которым он успешно притворялся. — У них тут есть неплохие игрушки.
Кэт засомневалась, что гениальные изобретатели лучших в мире лодок будут рады услышать, как их творения называют «неплохими игрушками», но если девушка за прилавком и разделяла ее мнение, то не подала вида.
— Так ты покупаешь что-нибудь или нет? — спросила Кэт.
— Э-э-э… Ну да, — протянул Гейл, прогуливаясь по салону. — Мне нравится вот эта.
Если бы Кэт не знала правды, она бы решила, что лодка, на которую указывал Гейл, не настоящая — что это модель, специально уменьшенная для витрины. Но это, разумеется, было не так. И в этом был весь смысл.
«Королевская Сирена» была самой маленькой в мире подлодкой, не предназначенной для военного флота. Размером она была незначительно больше настоящей сирены, в честь которой ее назвали — метр восемьдесят в длину и метр двадцать в высоту, как автомобильчик для картинга. Только эта крошечная лодка могла проплыть по узкой и мелкой реке, впадающей в ров Такконе. И только эта крошечная лодка могла вывести их на след вора.
— Да, — произнес Гейл, отходя на пару шагов и любуясь лодкой. — Я беру ее.
