_Для_тебя_я_пою_
_Средь_чертогов_лесных._
_Ты_услышь_в_этой_песне_
_Небес_высоту…_
_Будем_вместе_мы_в_мире_
_Творить_красоту._
_Для_деревьев_твоих_
_Я_создам_певчих_птиц,_
_А_в_лесах_поселю_
_Ярко — рыжих_лисиц._
_Для_цветов_полевых_
_Сотворю_мотыльков._
_И_красавцев_лесных_ — _
_Серебристых_волков._
_Посмотри_ — _ночь_кругом,_
_В_небе_звёзды_горят…_
_Лишь_деревья_твои_
_Меж_собой_говорят._
_Взявшись_за_руки,_мы,_
_Словно_дети,_идём…_
_Посреди_звёзд_и_тьмы_
_Мы_с_тобою_вдвоём…_
Гарав только теперь понял, что его очень внимательно слушают. И дело не в том, что Ториэ (удивлённо бросивший на Гарава короткий взгляд) подыгрывает очень умело, нет… До этого он просто пел себе и пел… и думал, что поёт для Мэлет, которой так ни разу и не спел. А теперь понял, что слушают его все… Именно его. Не музыку, а песню…
_ — _То,_что_я_сотворил,_
_Я_тебе_подарю_ — _
_И_однажды_Светил_
_Мы_увидим_зарю._
_Мы_с_тобою_пройдём_
_Через_тысячу_лет._
_И_мы_будем_вдвоём_ — _
_У_любви_смерти_нет…
[30]
В мгновенной тишине улыбающаяся — и с блестящими глазами — княгиня Гваэль чуть наклонилась к Гараву и поцеловала мальчика между бровей. Гарав вспыхнул, испуганно дёрнулся, проклиная свою дурацкую способность ярко алеть. А ещё поцелуй напомнил маму… и Гарав спрятал глаза:
— Благодарю… — прошептал он, отступая и не поднимая глаз.
— Бедный мальчик… — негромко сказала женщина Нараку, думая, что Гарав уже не слышит. — Не помнить своей семьи… а ведь где — то женщина ждёт, надеется… Если бы наш Олза…
Князь свёл брови:
— Дай вам волю — вы их будете облизывать от колыбели до гроба… Оруженосец, ты куда?! — загремел он, сводя брови. — Женщинам ты спел, а мужчинам?!.
_…—_Вновь_сотрясается_земля_
_От_топота_копыт,_
_И_стонет_ветер_в_ковылях,_
_И сталь_мечей_звенит._
_Высокий_чистый_звук_рогов_
_Зовет_нас_за_собой;_
_Бессчетно_воинство_врагов,_
_И страшен_будет_бой._
_Не_подведет_меня_скакун,_
_И верен_мне_мой_меч,_
_И_будет_вязь_священных_рун_
_В бою_меня_беречь._
_И_сердце_рвется_из_груди_
_В такт_топота_копыт,_
_И_страх_остался_позади,_
_А конь_вперед_летит._
_Играет_солнца_на_клинке_
_Безжалостный_огонь;_
_Пока_я_жив_и_меч_в_руке,_
_Не_разожму_ладонь._
_Ложится_под_ноги_трава,_
_И ветер_бьет_в_лицо._
_Не_места_жалости_словам_
_В стальных_сердцах_бойцов._
_И_рухнул_первый_враг_у_ног:_
_Не_я_ — _так_значит_он,_
_От_крови_алым_стал_клинок_ — _
_Таков_войны_закон._
_И_снова_рубящий_удар,_
_И снова_звон_клинка,_
_И_снова_страшный_смерти_дар_
_Несет_моя_рука._
_Пускай_в_безжалостном_бою_
_Хранит_меня_мой_бог._
_Ласкает_меч_ладонь_мою,_
_Зовет_к_победе_рог,_
_И_под_копытами_земле_
_Опять_назад_лететь._
_Награда_сильным_ — _побеждать,_
_А побежденным_ — _смерть.
[31]
Ох — что тут было!!! Крики загремели отовсюду!
— За алые клинки!
— Дагор, Кардолан!
— Отлично, оруженосец!
— За нового барда!
А Нарак сдёрнул со своего пальца и надвинул на палец Гарава тяжёлый золотой перстень — печатку в виде скалящейся драконьей головы с двумя рубинами — глазами (перстень болтался, туда можно было всунуть второй палец мальчишки):
— За добрую песню об отважных мужах! Хоть пропей — твоё теперь!
От немолчного шума и тут же протянувшихся со всех сторон бокалов Гарав даже ошалел. А вскоре добавил себе обалдения ещё вином (как не выпить хоть по глотку с каждым, кто хочет чокнуться с новым певцом)… и к окончанию бала был в несколько раздрызганном состоянии, хотя и искренне — весёлом. Нет, тут на самом деле было весело! Совсем не так чопорно, как на киношных балах, чего Гарав в душе опасался. В результате до постели Гарав добрался в отличном настроении, хотя и с кружащейся головой, а за окнами уже начинало светать и просыпался город. Эйнор где — то задержался, а Фередир ушёл к себе. С особой тщательностью сложив одежду, мальчишка выдохнул и упал на постель.
Хорошо, мне тут нравится — подумал он и глухо, приятно выключился.
* * *
Юные обитатели дружинного двора, с которыми Гарав свёл шапочное знакомство на балу, были в основном упрощёнными или усложнёнными вариантами Фередира — драчуны, любители женского пола, пересмешники, мастера попеть и попить. В общем — то это оказалось совсем неплохо — с ними было легко. А Гарав не был ни самым младшим, ни самым неловким, ни самым тихим — в общем, его приняли, как своего, почти сразу, после парочки состоявшихся — таки незлых проверок «на вшивость». Если хотелось одиночества — всегда можно было уйти в свою комнату. Можно было купаться в море — одному или толпой, как настроение. Можно — погулять по городу, даже просто без дела. Или — вот что не надоедало — ездить верхом, если не на охоту, то просто так. Если хотелось чего — нибудь нешумного — были среди оруженосцев и молодых рыцарей и такие, как Хеледир сын Гонда, любитель и, что главное и интересно, настоящий исследователь местных легенд и сказок — или Коль сын Дамбена, с которым можно было говорить о южных землях — о них он знал всё. Большинство людей тут были из северян или йотеод, многие — той же крови, что пригоряне, несколько чистокровных нуменорцев (кстати, один из них был белобрыс и невероятно этим гордился — в чём там дело, Гарав разбираться не стал
[32]
. А харадрима Карьятту Гарав помнил ещё с бала — весёлый и очень вспыльчивый, но добрый парнишка года на три старше Гарава, он был оруженосцем как раз у Коля, и его семья жила в Зимре уже лет триста или около того.
