— А в результате, — подытожил Хоббс, — у нас имеется сожженное посольство в Гондурасе, грандиозная битва за гражданские права, а наши дипломатические отношения с Мексикой превратились в груду пепла. И, продолжая метафору, Америка рвется устроить аутодафе для тебя, а судьи с радостью притащат шашлык поджарить на этом костре.
— Но я уверен, — говорит Арт, — что имею полную поддержку Белого дома и президента.
А еще Арт напомнил Хоббсу, что до того, как нынешний президент въехал в Белый дом, он занимался тем, что снабжал контрас кокаином, так что не надо тут никакой чепухи насчет Америки и судей.
Шантаж сработал: Арт получил разрешение охотиться на Тио.
Но добиться этого было непростой задачей.
В переговорах на высшем уровне Арт даже не упоминался.
Хоббс отправился в Лос-Пинос, резиденцию президента, чтобы заключить сделку: арест Мигеля Анхеля Барреры — это камень, убранный с дороги НАФТА — Соглашения о Североамериканской зоне свободной торговли.
НАФТА — это ключевое звено, совершенно необходимое для модернизации Мексики. Когда соглашение вступит в действие, Мексика сможет двинуться в следующее столетие. Без НАФТА мексиканская экономика загниет и рухнет, а страна так и останется захудалой окраиной третьего мира, погрязшей в нищете.
Итак, они обменяли Барреру на возможность заключения НАФТА.
Но есть и досадная оговорка: этот арест станет последним. Он подведет черту под делом об убийстве Идальго. А Арту Келлеру даже не разрешат после этого въезд в страну. Он получит Тио, но останутся на свободе Адан, Рауль и Гуэро Мендес.
Ничего, думает Арт.
Насчет них у меня свои планы.
Но сначала — Тио.
Проблема — трое телохранителей Тио (опять «Цербер», думает Арт, неизбежный трехголовый сторожевой пес), вооруженные автоматическими пистолетами девятого калибра, автоматами «АК-47» и ручными гранатами. И с легкостью пускающие весь этот арсенал в ход.
Не то чтобы это так уж напрягало Арта. У его команды тоже есть оружие. Двадцать пять офицеров federales из спецотряда вооружены «М-16», снайперскими винтовками и прочими такими игрушками, да вдобавок Рамос и его солдаты увешаны с ног до головы. Но приказ Мексики — «Категорически запрещается перестрелка на улицах Гвадалахары». И Арт полон решимости не нарушать условия сделки.
Поэтому они стараются отыскать лазейку.
Ее помогает найти девушка, последняя любовница Барреры, с жесткими веревочными прядями волос.
Девушка ни в какую не желает стряпать еду.
Арт наблюдал, как последние три дня по утрам телохранители тянулись в местную comida
[86]
на завтрак. В наушниках раздавались ее крики, их ворчанье, когда они выходили. Возвращались они минут через двадцать, сытые и готовые к долгому дню охраны Мигеля Анхеля.
Но не сегодня, думает Арт, нет.
Сегодня день у них получится короткий.
— Должны же они выйти, — говорит он Рамосу.
— Не волнуйся.
— А я волнуюсь, — возражает Арт. — Что, если на нее вдруг нападет приступ хозяйственности?
— На эту-то свинюшку? — возражает Рамос. — Забудь. Вот если б она была моей женщиной, то готовила бы завтрак как миленькая. Просыпалась бы по утрам, напевая, желая угодить мне. Самая счастливая женщина в Мексике.
Но и он дергается тоже, видит Арт. Челюсти стискивают всегдашнюю сигару, пальцы выбивают легкую дробь по прикладу его Эспозы — «узи». И он добавляет:
— Надо же им есть.
Ладно, будем надеяться, думает Арт. Но если они не выйдут и от нас ускользнет такой случай, вряд ли еще будет возможность воспользоваться и без того ненадежной договоренностью с мексиканским правительством. Союзнички совсем не рвутся сотрудничать. Министр внутренних дел и губернатор Халиско отправились подальше в море, в трехдневный тур на «подводное плавание», обеспечивают себе право заявить впоследствии о полной своей непричастности к аресту и уцелевшим братьям Баррера. И есть еще много слабых моментов в этой операции, потому решающий фактор сейчас — время.
Команда federales из Мехико уже на месте, караулят, чтобы схватить Барреру. Специальный армейский отряд расположился на окраине, города, готовый вмешаться и сдерживать полицейские силы штата Халиско, их шефа и губернатора штата, пока Барреру переправляют самолетом в Мехико, где его арестуют и посадят в тюрьму.
Этот государственный переворот в штате, думает Арт, спланирован до секунды, и если что-то сорвется, то будет уже немыслимо сохранить все в тайне даже хотя бы один день. Полиция Халиско выручит своего дружка Барреру, губернатор заявит, что знать ничего не знает, и конец песне.
Так что операцию обязательно нужно осуществить сейчас.
Арт глаз не спускает с парадной двери особняка.
Пожалуйста, Боже, пусть они проголодаются!
Пусть отправятся завтракать.
Он пристально смотрит на дверь, будто бы взглядом может заставить ее открыться.
Тио стал наркоманом.
Подсел на кокаин.
Настоящая трагедия, думает Адан, глядя на дядю. То, что начиналось как шуточная игра в физическую немощь, обернулась реальностью, как будто Тио заигрался так, что уже не в состоянии выйти из роли. И раньше стройный, он стал совсем худым, он почти не ест, курит сигары одну за другой. Если он не вдыхает дым, то выкашливает его. Его некогда угольно-чёрные волосы теперь серебристо-седые, кожа приобрела желтоватый оттенок. Ему вводят глюкозу, и он таскает за собой капельницу на колесиках, будто домашнюю собачонку.
Тио пятьдесят три года.
Юная девушка — которая уж там по счету? — пятая или шестая после Пилар — входит в комнату, плюхается пышным задом на шезлонг и включает телевизор. Рауль шокирован таким неуважением. И еще больше шокирован, когда его дядя робко блеет:
— Color de mi vido, мы говорим о бизнесе.
«Огонек моей жизни», — о, черт, думает Адан. Девчонка — он даже не может вспомнить ее имени — очередная бледная копия Пилар Талавера-Мендес. Фунтов на двадцать толще, рыхлая, жирные волосы, но слабое сходство проглядывает. Адан может понять одержимость дяди Пилар — господи, такая красотка! — но увлечься такой уродиной!.. Этого он постичь не может. Особенно сейчас, когда девица капризно выпячивает толстые губы и мяучит:
— Ты вечно говоришь о бизнесе.
— Приготовь нам ланч, — просит Адан.
— Я не готовлю. — И, ухмыльнувшись, лениво, вперевалку уходит. Они слышат, как громко заговорил телевизор в другой комнате.
— Ей нравятся сериалы, — объясняет Тио.
Адан молчит, откинувшись в кресле и глядя на дядю с растущей тревогой. Его явно пошатнувшееся здоровье, слабость, попытки заменить кем-то Пилар, такие же упорные, как неудачные. Тио Анхель жалок, но, однако, он все еще patron всего pasadora
[87]
.
