— Ну-с, госпожа Даллет, — сказал Андрей, поворачиваясь к брюнетке с довольной улыбкой. — Давайте поговорим? Может быть, мне стоит называть вас не Рахиль, а Екатериной? Мне кажется…
О том, что именно ему казалось, Обнорский рассказать хозяйке номера не успел, потому что словил вдруг хороший удар ногой в промежность… К такому повороту событий Андрей не был готов совсем — ему, вообще, до того ни разу в жизни не приходилось драться с женщинами, а потому он в принципе не рассматривал представительниц прекрасного пола, как потенциальных противников. Вот за эту свою «мэйл-шовинистскую» позицию он и поплатился — чудовищная боль в паху согнула Обнорского буквой «зю», после чего второй удар — на этот раз в затылок швырнул его физиономией в пол.
— О-е…!! — сказал скорчившийся Серегин на вдохе и тут же добавил на выдохе: — Уй, бля-у!!
Ему давненько так хорошо не перепадало — до оранжевых кругов перед глазами и дурной слабости во всем теле… Через несколько секунд он, впрочем, очухался, сумел разогнуться и даже встал на колени, но полностью подняться не успел, услышав резкую команду по-русски:
— Не двигаться! Лежать!
Подняв глаза, Обнорский увидел, что госпожа Даллет стоит за кроватью у окна и целится ему в лоб из маленького никелированного пистолета, непонятно как оказавшегося в ее руке. Страха Андрей никакого, впрочем, не испытал — ему было слишком стыдно за то, что какая-то женщина (к тому же — миловидная и вовсе не «накачанная» аки Шварценеггер) так качественно его уделала… Серегин сел на пол, вытянув ноги, и привалился спиною к стене — пистолет в руках Рахиль чуть дрогнул, следя за его движениями, но поскольку ничего угрожающего в них не было — выстрела не последовало. На несколько секунд в номере воцарилась пауза — израильтянка и Обнорский смотрели друг на друга и, судя по всему, соображали, как вести себя дальше, после столь необычного начала их разговора…
— Грубо, — нарушил наконец молчание Андрей. — Очень грубо и, я бы даже сказал — неинтеллигентно совсем… Я к вам — с чистым сердцем, а вы меня — ногой по кокам… Горько и обидно, мадам Даллет… Это что — у вас в Израиле так принято гостей встречать? Может быть — я слишком на араба похож? В свое время меня друзья называли, конечно, Палестинцем, но…
Обнорский трепался, стараясь выровнять дыхание, выиграть время и успокоить женщину мирными интонациями своего голоса — эту триединую задачу ему удалось выполнить только частично — брюнетка холодно сверкнула своими зелеными глазищами и нетерпеливо оборвала Андрея:
— Кто вы? Что вам надо? Отвечайте — живо!!
Обнорский увидел, как указательный палец правой руки Рахиль чуть напрягся на спусковом крючке пистолета и понял, что тянуть с ответом не стоит — похоже, эта психопатка и впрямь способна выстрелить… Женщины — они все такие, сделают сначала что-то, а потом только думают — надо было так поступать или нет… Андрей быстро заложил руки за голову и, обеспокоенно глядя на хозяйку номера, сказал:
— Э… э! Гражданочка! Вы бы там полегче пальчиком-то шурудили… Пальнет не дай Бог — вам потом с трупом возиться, с администрацией отеля объясняться… Опять же — читатели мои вам такого злодейства не простят… Кстати — о читателях — я журналист, Андрей Викторович Обнорский, он же — Серегин, ксива в бумажнике, бумажник в кармане… Прикажете вынуть?
Брюнетка вздрогнула, услышав фамилию Андрея, и чуть заметно склонила голову к правому плечу:
— Серегин? Вы Серегин-Обнорский?
В ее голосе послышалось удивление, казалось, что она знала эти фамилии… Андрей недоуменно повел подбородком и кивнул:
— Ну да… Серегин-Обнорский, это я… А вы что — читали мои материалы?
Женщина ничего не ответила, подумала немного, а потом спросила очень тихо:
— Где у вас бумажник? Не шевелитесь, отвечайте словами!
— Понял вас, красивая женщина, — крякнул в ответ Обнорский. — Бумажник мой находится в левом нагрудном кармане — специально во внутреннем не ношу — для таких как вы — граждан стойкой нервной организацией… Издержки профессии, знаете ли… В ситуации разные попадаешь — полезешь во внутренний карман за удостоверением, а какой-нибудь отморозок решит, что к стволу тянешься… И все, привет котенку… Прецеденты были… Мне самому достать, или вы подойти рискнете?
И Андрей скосил глаза на левый нагрудный карман своей «натовки». Брюнетка слегка поджала губы и недобро прищурилась.
— Прекратите болтать! Медленно, одной левой рукой откройте карман, достаньте бумажник и бросьте мне — молча и плавно. Одно резкое движение и…
Женщина выразительно качнула стволом и Серегин понятливо кивнул:
— Не дурак, догадываюсь… только вы пальчиком-то — поаккуратнее…
Андрей медленно опустил левую руку к клапану кармана, щелкнул кнопкой, осторожно вытащил свой черный кожаный бумажник и «навесом» кинул его на кровать. Брюнетка присела на постель, не спуская глаз с Обнорского, левой рукой раскрыла бумажник и вывалила все его содержимое на покрывало — деньги, права, техпаспорт, доверенность на машину («вездеход» Андрея был оформлен на его мать), паспорт, пропуск в гараж, редакционное удостоверение, аккредитационные карты, еще какие-то бумажки — в общем, куча получилась довольно приличная… Женщина, зарегистрированная в отеле под именем госпожи Даллет, ежесекундно поглядывая на Серегина, начала рассматривать его документы, а Андрей в это время разглядывал ее. Профиль псевдо-Рахиль красиво оттенялся на фоне окна — чуть вздернутый нос, четко вылепленный подбородок, нежная линия шеи… Обнорский залюбовался женщиной, забыв даже на время о пистолете в ее руке…
Проведенный «паспорт-контроль», видимо, несколько успокоил брюнетку — она еле заметно облегченно вздохнула, поза ее стала менее напряженной, а ствол пистолета слегка отклонился от лица Андрея. Продолжая сидеть на кровати, она спросила:
— Ну… И что вы хотите?
Серегин беспокойно дернул ногой и вымученно улыбнулся:
— Если вы больше бить меня по самому дорогому не будете, тогда я скажу правду… Я, извините, очень хочу в туалет… То есть хочу — это уже не то слово… Я пока в кафе сидел, дожидаясь, когда вы тренировку закончите — литр с лишним апельсинового сока в себя влил. Да еще — кофе… Да еще — вы по очень удачному месту ударили… Да к тому же — страху, можно сказать, натерпелся… Так что ежели вы меня, товарищ Даллет, сейчас к сортирчику не допустите — большой конфуз может случиться… Войдите в мое положение, а?… Пожалейте, тетенька…
Брюнетка не удержалась и фыркнула — это действительно было очень смешно — сидит на полу здоровенный мужик с поднятыми руками и просится в туалет… Улыбка у женщины оказалась на удивление приятной — даже несмотря на то, что она не стирала полностью глубоко въевшуюся в ее лицо печаль — Андрей успел углядеть мелькнувшие ровные белые зубы и поторопился закрепить маленький прогресс в переговорах:
— Ей-богу, ничего плохого делать не буду — нападать на вас не стану, в бега не кинусь… На минутку в заведение заскочу — и обратно сюда, на пол… оружия у меня нет… Хотите, я куртку сниму? Медленно и печально… А?
