Что же касается предстоящей «культурной программы», то действо под названием «Суд офицерской чести» в этот раз обещало быть в высшей степени занимательным. История, в которую пару недель назад угодил «грузчик» из смены Климушкина Лева Трушин, была ослепительной и поучительной одновременно. Другое дело, не совсем понятно, за каким таким, извините, хреном… руководству Управления понадобилось организовывать подобное шоу для среднего начальствующего состава, если с подразумевающимся итоговым резюме – «пить на службе плохо» – и так было ознакомлено подавляющее большинство сотрудников отдела. У тех же немногих, кому сей постулат был неведом, на этот счет имелась вполне достойная отмазка – они по разным причинам алкоголь не употребляли. В любом случае, сама тема была столь деликатна, что ее неправильное освещение грозило обернуться фарсом (забегая вперед, скажем, что именно это и случилось). А дело было так.
Смена Климушкина за не вполне ясные грехи работала в выходные. Не просто работала – обеспечивала мир и порядок на очередном городском пивном фестивале. Задача смены, как обычно, была предельно проста: слоняться в штатском среди предающихся возлияниям граждан и выявлять потенциальных террористов и прочих склонных к насилию индивидов: выявлять, фиксировать, после чего сдавать их на руки представителям гласных служб.
Лето, жара, музыка, пиво… Как говорят митьки: одним судьба – карамелька, другим – сплошные муки. Изнывая от палящего солнца, духовною (и не только) жаждою томимый Костя Климушкин в толпе праздношатающихся и потягивающих пиво горожан неожиданно наткнулся на Игоря Всеволодовича Гринько. Четыре года назад Игорь Всеволодович, матерый опер и просто классный мужик, был вынужден уйти из наружки по семейным, выражаясь казенным языком, обстоятельствам. Гринько повезло – ему удалось устроиться на довольно козырное (по мнению его бывших коллег) место – в службу безопасности одной из ведущих пивоваренных компаний города. С тех пор он катался, ну уж если не как сыр в масле, то как муха в дерьме, точно… Встретившись в парке, бывшие соратники по борьбе с гидрой преступности шумно облобызались, после чего Всеволодович, на правах именинника, потащил Климушкина в свою штаб-квартиру – тыловую часть сине-белой палатки, вход в которую осуществлялся исключительно по приглашениям. Пей они лишь продукцию компании, которую на сем мероприятии представлял Гринько, ничего катастрофического не случилось бы. Однако Климушкин и Всеволодович так давно не виделись, что, само собой, без водки (исключительно на запивку) не обошлось. Через полчасика захмелевший Костя вспомнил про свою, все это время трезво скитающуюся меж высоких трав, смену, и хлебосольный Гринько широким жестом пригласил к столу и служивую молодежь. Молодежь была не чета старикам – держать стакан не умела абсолютно.
В какой-то момент Лева Трушин ощутил потребность справить нужду (малую ли, большую ли – история об этом умалчивает). В общем, «вы дальше слушайте Алсу, ну а я пойду – поссу». До ближайшего кемпинга биотуалетов было метров сто, которые он уверенно преодолел, после чего встал в хвост небольшой очереди, состоящей из парочки таких же, как он, страждущих. Очередь двигалась медленно, и все это время Лева усиленно ломал голову над мучившей его дилеммой: платить ли за посещение требуемую десятку или же, засветив ксиву, пройти на халяву? Жадность фраера сгубила – Трушин прорвался за так, хотя без минутного препирательства со злобной теткой, конечно же, не обошлось. «Грузчик» заперся в кабинке и первым делом попытался убрать обратно в потайной карман свою драгоценную ксиву. Но то ли координация его движений была слегка расшатана вследствие употребления полутора литров пива, то ли просто гороскоп в этот день был крайне неблагоприятен для Водолеев… Короче, ксива угодила прямехонько туда, куда обычно попадают самые разные предметы во второсортных плоских комедиях. Впоследствии на суде чести Шлемин скажет, что вслед за ксивой в эту секунду туда же упала и офицерская честь старшего лейтенанта Трушина…
С самыми дурными предчувствиями Лева опустился на колени, пристально всмотрелся в бездну и… облегченно вздохнул – удостоверение не утонуло. Это был классический пример того, когда умеренная доза разгильдяйства, вопреки всем законам логики, идет не во вред, а на пользу. Дело в том, что в свое время по Главку был издан приказ, согласно которому служебные удостоверения сотрудники должны носить исключительно на металлической цепочке, дабы не допустить утерю. (Кстати, говорят, подобное ноу-хау имело место лишь в Северной столице, и приезжающие в Питер менты всегда очень удивлялись, глядя на своих закованных в цепи коллег.) Постепенно приказ подзабылся, цепочки вышли из милицейской моды, и лишь в ОПУ, которое всегда славилось принципиальным почитанием любых ведомственных инструкций и распоряжений, «грузчиков» продолжали заставлять носить ксивы с отягощением. Естественно, у Левы Трушина, известного в узких кругах раздолбая, таковые не задерживались – либо рвались, либо терялись. И вот повезло – в противном случае утянула бы цепь удостоверение на дно, а так – вот оно, новенькое, ламинированное, плавает себе, правда, глубоко, рукой не достанешь.
Убедившись в тщетности своих выуживающих попыток, Лева запросил по станции на подмогу второго «грузчика» – Женю Стукова. Он передал ему свои координаты и попросил немедля лететь сюда, предварительно захватив по дороге лопату, багор либо, на худой конец, просто длинную палку. Женя, ясен пень, из сбивчивого рассказа товарища мало что понял. Оставив в палатке ничего не подозревающих Климушкина и Гринько, он отправился на поиски лопаты, естественно, таковой не нашел, плюнул и двинулся в сторону, откуда Лева отчаянно посылал ежеминутные сигналы SOS. У кабинки столпилась уже порядочная очередь, и злобная тетка колотила в дверь, призывая Трушина немедленно покинугь помещение. Стуков протиснулся сквозь толпу, крикнул: «Левка, открой, это я!» – после чего дверь приоткрылась, и Лева быстро втащил его внутрь. Толпа, дирижируемая теткой, злобно загудела. Назревал штурм. Женя, поняв, наконец, в чем дело, начал ржать, как очумелый. Озверевший Лева, убедившись, что в ближайшее время конструктивной помощи от напарника не дождаться, приказал Стукову никого и ни при каких обстоятельствах не впускать, выскочил из кабинки и, спасаясь от праведного народного гнева, бросился на поиски инструмента.
В свою очередь тетка, которая за последние двадцать минут вынужденного простоя туалета потеряла рублей двести чистой прибыли, заручившись поддержкой сгорающей от нетерпения общественности, пригласила на подмогу барражирующий неподалеку наряд ППС. Менты к предложению тетки разобраться с тем, кто сидит в кабинке, поначалу отнеслись прохладно, однако разгоряченный народ потребовал немедленного вмешательства силовиков, и те сдались. На настоятельные просьбы выйти и предъявить документы Женя не реагировал – его продолжал душить смех. В этот момент появился Трушин с выломанной откуда-то рогатиной… Через пару минут, когда, наконец, выяснилось, что произошло, ржали уже все – и Женя, и менты, и народ, и даже злобная тетка. Один лишь Лева со своей рогатиной был занят делом, пытаясь подцепить многострадальную ксиву. На беду мимо проходил начальник отдела кадров Пал Палыч Хвостов, который в этот день был ответственным дежурным по Управлению. Пал Палыч решил проверить смену Климушкина, нашел на стоянке их оперативную машину, однако на просьбы водителя дать свою настроечку «грузчики» не отзывались – Стукову и Трушину было не до того, а Климушкин отчаянных призывов просто не слышал – слишком уж громко играла музыка в палатке. Возмущенный Хвостов отправился в парк на поиски пропавшей смены. Здесь его внимание привлекло всенародное ржание, причем в этом процессе участвовали как рядовые подпитые граждане, так и сотрудники милиции в форме. Заинтересовавшись, чем, собственно, может быть вызвано подобное единение милиции и народа, Пал Палыч подошел поближе и увидел в толпе Стукова. Тот был весел и пьян. Ну а дальше… Мгновение, сколь печально и паршиво ты, прошу тебя – уйди, не продлевайся, слышишь?… Ксиву в конечном итоге спасли. Правда, потом ее пришлось списать по причине слабого соответствия установленному образцу. Упившегося в хлам Климушкина увезли на дежурной машине. В благодарность за доставленные минуты удовольствия пэпээсники ходатайствовали перед Хвостовым строго ребят не наказывать, однако их показания к материалам дела, к сожалению, подшиты не были…
