ТОМ: Наверное, она из тех девушек, которых люди называют
домашними.
АМАНДА: Нет таких девушек, а если и есть, то очень их жаль!
То есть, конечно, если только это не ее собственный дом, вместе с мужем!
ТОМ: Что?
АМАНДА: О, я вижу письмена на стене так же ясно как я вижу
свой нос передо мной
[11]
! Это ужасно! Ты все больше и больше
напоминаешь мне своего отца! Он все время отсутствовал без всяких
объяснений! – Потом уехал! До свидания!Оставил меня со всеми пожитками. Я
видела это письмо, что ты получил от Торгового Флота. Я знаю, о чем ты
мечтаешь. Я не слепая. (Она замолкает.) Что ж, очень хорошо. Тогда решайся на
это! Но не раньше, чем у тебя появится замена.
ТОМ: Что ты имеешь в виду?
АМАНДА: Я имею в виду, что как только у Лоры появится
кто-нибудь, кто позаботится о ней, как только она выйдет замуж, заведет свой
дом, самостоятельный – ну, тогда ты будешь свободен отправляться куда тебе
заблагорассудится, по земле, по морю, куда только тебя понесет ветер! Но до тех
пор, ты должен присматривать за сестрой. Я не говорю за мной, я старая и на
меня не стоит обращать внимания! Я говорю за сестрой, потому что она молодая и
зависимая.
Я устроила ее в колледж – полный провал! Это ее так
напугало, что у нее расстроился желудок. Я привела ее в Лигу Молодежи в церкви.
Опять фиаско. Она ни с кем не разговаривала, и никто не разговаривал с ней. И
теперь, все, чем она занимается, так это играется с этими кусочками стекла и
слушает эти затасканные пластинки. Что это за жизнь для девушки?
ТОМ: Что я могу поделать с этим?
АМАНДА: Преодолей свой эгоизм! О себе, о себе, о себе, это
все о чем ты думаешь!
(Том вскакивает и идет взять пальто. Оно громоздкое и
уродливое. Он надевает шапку-ушанку.)
Где твой шарф? Надень свой шерстяной шарф!
(Он раздраженно выхватывает его из шкафа, обматывает
несколько раз вокруг шеи и туго завязывает оба конца на узел.)
Том! Я не сказала то, о чем я тебя хотела попросить.
ТОМ: Я слишком опаздываю –
АМАНДА (хватает его за руку – очень решительно; затем робко):
Там в магазине, разве там нет – приятных молодых людей?
ТОМ: Нет!
АМАНДА: Там должны быть – хоть кто-нибудь…
ТОМ: Мама – (Он жестикулирует.)
АМАНДА: Найди кого-нибудь порядочного – непьющего и попроси
его придти к сестре!
ТОМ: Что?
АМАНДА: Для сестры! Встретиться! Познакомиться!
ТОМ (ударяя в дверь): О, Боже мо-ой!
АМАНДА: Ты сделаешь?
(Он открывает дверь. Она говорит умоляюще.)
Сделаешь?
(Он начинает спускаться по пожарной лестнице.)
Сделаешь? Сделаешь, милый?
ТОМ (оборачивается назад): Да!
(Колеблясь, Аманда закрывает дверь с беспокойным, но чуть
обнадеженным выражением лица.)
(Образ на экране: Обложка цветного журнала.)
(Луч света застает Аманду у телефона.)
АМАНДА: Элла Картрайт? Это Аманда Вингфилд! Как ваши дела,
милочка? Как ваши почки?
(Пятисекундная пауза.)
Ужас!
(Снова пауза.)
Вы христианская мученица, да, милочка, так и есть,
христианская мученица! Да, я только что заметила в своей маленькой книжке, что
ваша подписка на Спутник только что истекла. Я знала, что вы не захотите
пропустить этот чудный роман, который появляется со следующим номером. Это
Бэсси Мэй Хоппер, ее первая вещь после Медового месяца для троих. Ведь какая
это была необыкновенная и интересная история! Так вот, я уверена, что этот
роман еще очаровательней. С запутанной светской подоплекой. Это о любителях
лошадей в Лонг Айланде.
(Свет гаснет.)
Сцена пятая
Надпись на экране: «Возвещение
[12]
»
Постепенно появляется свет и слышна музыка.
Ранние сумерки весеннего вечера. В квартире Вингфилдов
только что закончили ужин. В мрачной столовой Аманда и Лора в неярких цветных
платьях убирают посуду со стола; их оточенные движения сродни танцу или
ритуалу, их движущиеся очертания бледны и безмолвны, как мотыльки. Том в белой
рубашке и брюках встает из-за стола и направляется к пожарному выходу.
АМАНДА (когда Том проходит мимо): Сынок, сделай мне
одолжение.
ТОМ: Какое?
АМАНДА: Причеши свои волосы! С причесанными волосами ты
такой красавчик!
(Том ссутулившись устраивается на диване с вечерней газетой
в руках. Ее огромный заголовок гласит: «Победа Франко.»)
В одном только я хотела, чтобы ты подражал своему отцу.
ТОМ: В чем же?
АМАНДА: В том, как он всегда заботился о своей внешности. Он
никогда не позволял себе неряшливости.
(Он отбрасывает газету и направляется к пожарному выходу.)
Куда ты идешь?
ТОМ: Иду покурить снаружи.
АМАНДА: Ты слишком много куришь. Пачку в день по пятнадцать
центов за пачку. Сколько это будет в месяц? Том, сколько будет пятнадцать на
тридцать? Посчитай и ты удивишься, какую сумму ты мог бы сэкономить.
Достаточную, чтобы оплатить вечерние уроки в Вашингтонском Университете! Только
подумай, сынок, как это было бы замечательно для тебя!
(Том остается холоден к ее идее.)
ТОМ: Я лучше буду курить. (Он выходит на площадку, позволяя
двери с шумом захлопнуться)
АМАНДА (резко): Я знаю! В этом-то все несчастье… (Оставшись
одна, она обращает взгляд на портрет мужа.)
(Танцевальный мотив: «Мир ждет восхода!»)
ТОМ (обращаясь к публике): Через переулок от нас находился
Райский Танцевальный Зал. Весенними вечерами окна и двери были распахнуты и
музыка выливалась наружу. Иногда, огни в зале гасили, оставляя лишь большой,
свисавший с потолка стеклянный шар. Он медленно вращался, наполняя сумерки
мягкими радужными цветами. Тогда оркестр начинал играть вальс или танго,
что-нибудь с медленным и чувственным ритмом. Парочки выходили на улицу в
относительную уединенность переулка. Можно было видеть, как они целуются за
канавами и телефонными столбами, тем самым вознаграждая себя за жизнь без
всяких перемен или приключений, как моя собственная. Перемены и приключения в
этом году были неизбежны. Они поджидали этих ребят прямо за углом. Парящие в
дымке Берктесгадена, пойманные в складках зонтика Чемберлена
[13]
.
В Испании была Герника! А здесь только свинг
[14]
и ликер,
танцевальные залы, бары и кинотеатры, и секс, подвешенный в темноте, как люстра
и наполняющий мир недолгими обманчивыми радугами… Весь мир жил ожиданием
бомбардировок!
