Райан кивнул.
— Слышал я про твою машину и про то, как ты на ней ездишь. — Он живо представил себе, как Нэнси гонит по дороге на своем «мустанге», толкая передним бампером автомобиль, в котором сидят двое насмерть перепуганных парней. Он с удовольствием расспросил бы ее, как все получилось, но предпочел пока не переключаться на другую тему, а предложил: — А что, если я твою машину заведу?
— Без ключей?
— Если найдешь кусок проволоки — вопросов нет. Сделаю все за минуту.
Какие провода и как именно закоротить, чтобы завести машину, Райану показал один его старый приятель, Бад Лонг. Оказалось, что все не слишком сложно: всего-то и нужно перемкнуть провода стартера и бросить провод от аккумулятора на катушку зажигания. Главное, чтобы полярность совпала, а не то можно контакты сжечь. Бад Лонг работал в одной кредитной компании. Офис ее находился в Детройте в районе Ливернойс, где не одну милю занимали стоянки продающихся подержанных машин. Девяносто процентов кредитов, выдававшихся этой фирмой, естественно, предназначались для покупки автомобиля. Если кто-либо из покупателей не торопился с выплатами по кредиту и делал вид, будто высланные на его имя извещения и уведомления затерялись на почте, Бад Лонг по негласному уговору с руководством должен был приехать ночью и при помощи куска провода восстановить права собственности фирмы на автомобиль. Несколько раз Райан и еще пара ребят присоединялись к Баду Лонгу — просто нечем было заняться, и он показал, как это делается. Обычно они быстро открывали машину, поднимали капот и меньше чем через минуту уезжали. Но несколько раз, когда кто-то заставал их за этим делом, приходилось бросать начатое и, оставив машину с открытыми дверцами, поднятым капотом и висящей проволокой, уходить проходными дворами на соседнюю улицу, где Бад Лонг предусмотрительно парковал свой автомобиль. Однажды они даже схлопотали заряд картечи из помпового ружья 16-го калибра в заднюю панель и багажник машины, но все-таки им удалось уйти с добычей. (Бад Лонг сказал, что тот козел, у которого они увели тачку, наверняка и ружье в кредит купил, да так за него и не расплатился.)
Угонять машины вместе с Бадом Лонгом было прикольно. Во-первых, все было законно — или, по крайней мере, выглядело законным, — во-вторых, Бад свое дело знал. Вот только через некоторое время те двое парней, что ездили вместе с ними, решили самостоятельно поиграть в такие игрушки — они угоняли первую понравившуюся машину и ехали, куда им было нужно, или просто катались по городу. Глупо, конечно, было ввязываться в это дело, но раза два Райан не смог отказать себе в удовольствии прокатиться с друзьями, когда те заезжали за ним на угнанной машине. Покатавшись или доехав до нужного места, ребята просто оставляли машину у тротуара. Казалось, все шло нормально и риск попасться был невелик. Но как-то раз — в половине третьего ночи на Ист-Джефферсон, неподалеку от завода «Юниройал», — этот кретин Билли Моррисон (а в том, что он кретин, Райан успел уже неоднократно убедиться) выбросил пустую пивную бутылку из окна машины на дорогу. И надо же было такому случиться, что буквально в полусотне метров за ними ехала полицейская машина. Их догнали, остановили, обыскали, отвезли в участок на Бобьен и обвинили в угоне автомобиля. Райан позвонил своей старшей сестре Мэрион, которая была замужем за адвокатом, и рассказал, что случилось. А его милый зятек Карл, добрейшей души человек, заявил, что Райану полезно немного посидеть в кутузке — может, научится уму-разуму. На следующий день, правда, было подано ходатайство об освобождении под залог, разумеется в сопровождении ходатайства о признании задержанного невиновным, и все решилось довольно быстро. Сумма залога была определена в пятьсот долларов. Но поскольку собрать такую сумму без помощи своего чертова зятя Райан не мог, ему пришлось отсидеть неделю в тюрьме графства Уэйн. На суде Карл почти не следил за ходом процесса, проболтав все это время с другим таким же уродом — адвокатом Билли Моррисона. Они стояли и трепались, держа под мышкой свои портфели, и просто проморгали тот момент утреннего заседания суда, когда еще можно было что-то изменить. В результате Райан, даже не поняв толком, что вокруг происходит, был вместе с Билли Моррисоном признан виновным в незаконном перемещении автомобиля. Учитывая то, что оба парня попались впервые, им дали по году условно. Когда Райан вышел вслед за Карлом из здания суда, тот пригласил его на ланч, сообщив, что им нужно «кое о чем поговорить».
На следующий же день — это, насколько понимал Райан, был мировой рекорд оперативности — он опять оказался в зарешеченном распределителе вместе с другими клиентами утреннего заседания — вороватыми бомжами и чернокожими проститутками. Мало того, он угодил к тому же самому судье, что и накануне. На этот раз перед судом предстали не Билли Моррисон и Джек Райан, а один Джек Райан.
В общем, оставалось лишь смириться с судьбой и признать свое редкостное невезение, потому что просто так столько неприятных совпадений случиться не могло.
Он опять пошел на ланч с Карлом и выслушал положенные нотации; потом пошел в кино и вернулся домой. Не то чтобы он очень хотел туда возвращаться, но надо же было куда-то идти, вот он и пошел.
Они по-прежнему жили в квартире в Хайленд-Парк: он с матерью, а в последние семь месяцев еще и его сестра Пегги со своим мужем Фрэнком, работавшим по ночам в пекарне. Райану снова пришлось переселиться на диванчик в столовой. Когда он пришел, все трое были дома. Мама рассказала, что она за него очень беспокоилась, но Карл не велел ей навещать Райана в тюрьме и приходить на судебные слушания. Он помнил, что поесть ему не предложили, потому что вся семья уже пообедала. (Обедали в половине шестого вечера, так как Фрэнк без четверти семь уходил на работу, а он любил после обеда посидеть немного перед телевизором.) Джеку ничего не оставили, потому что не знали, что он придет домой. Он помнил, как мать стала рыться в кошельке, а потом спросила Фрэнка, не одалживала ли она ему на прошлой неделе пять долларов. Ей пришлось спросить дважды, потому что он смотрел телевизор и не расслышал вопроса. Фрэнк сидел в футболке, его длинные темные волосы были зачесаны кверху, а Пегги, усевшись рядом с ним и набрав полный рот шпилек, сооружала себе прическу и делала вид, что не может ответить. Наконец Фрэнк раздраженно сказал, что давно уже вернул долг и странно, что она этого не помнит. Райан сказал, что у него есть деньги, и запомнил, что мать посоветовала ему идти не в «Мейджорс», а в «Сэйфуэй», потому что там на этой неделе торгуют со скидкой и можно получить три фунта гамбургеров всего за один доллар десять центов. Еще она сказала, что на свиные отбивные там тоже хорошая скидка, и если у него останутся деньги, то неплохо было бы купить хотя бы одну на воскресенье — это будет его вкладом в семейный обед; а Фрэнк принесет с работы пирог. Запомнилось Райану и то, как мать сетовала, что у них по соседству нет дешевого универсама «А&Р». И уже с порога он услышал голос сестры, которая стала спорить с мамой, что «А&Р» — это, конечно, здорово, продукты там дешевые, зато почтовых марок там не купишь.
Ни в какой «Сэйфуэй» он не пошел, а прямым ходом направился в бар на Вудворд, рядом с Седьмой милей, и выпил там пива. Домой возвращаться абсолютно не хотелось. Вернешься — а они все еще обсуждают «А&Р». Раньше, впрочем, дома тоже не было особенно весело. Когда он возвращался, отец сидел в столовой и раскладывал на обеденном столе пасьянс, а мать слушала в гостиной радио. Они почти не разговаривали друг с другом — худощавый, тщательно причесанный мужчина и начинающая полнеть женщина. Мать могла притащить купленный где-нибудь на барахолке вытертый ковер или какую-то тряпку, которую считала подходящим платьем для выпускного вечера Пегги, а отец, едва подняв глаза, говорил: «Ага, хорошо. Все в порядке». И снова утыкался носом в карты, и только сигаретный дым пеленой расстилался по комнате. Райан задумывался, занимались ли хоть когда-нибудь его родители любовью. Он просто не мог себе такого представить. Ему казалось, что худощавый мужчина с тщательно причесанными волосами и начищенными зубами и начинающая полнеть женщина, скорее всего, просто лежали в постели, думая о том, нужно ли в этом году покупать новую стиральную машину «Бендикс» или лучше отложить покупку на следующий год. Мужчина курил сигарету, а женщина в конце концов говорила: «Ведь старый „Бендикс“ у нас уже девять лет». Райан не представлял, чтобы в постели они занимались тем, чем обычно занимаются там мужчины и женщины. Он, хоть убей, не мог даже вообразить себе их первое знакомство, как они ходили на свидания и вообще их совместное существование до того, как он появился на свет. Он понимал, что, вероятно, было между ними что-то живое, какое-то чувство. Что произошло потом, он не знал, но был готов поспорить с кем угодно, что все проблемы, возникшие между его родителями, были связаны с нехваткой денег. Нельзя всю жизнь жить, подсчитывая каждый цент, чтобы купить гамбургер. Это все время напрягает, и в один прекрасный день ты так и остаешься напряженным, словно черствеешь, и перестаешь при этом испытывать все прочие чувства. Порой, когда он оставался с отцом наедине, того словно подменяли. Райана поражало, как много отец знает. Иногда он предлагал сыграть в города и страны, и Райан начинал его спрашивать, в какой стране какая столица, и оказывалось, что отец знал их все, даже в маленьких странах Центральной Америки. А еще он много знал о таких местах, как Гвадалканал и Тарава, и рассказывал о том, как люди погибали только потому, что кто-то с большими звездами на погонах облажался и отдал не тот приказ. Он рассказывал все подробно, и слушать его было одно удовольствие. Райан даже забывал о том, что отец не был на войне. Он мог доходчиво объяснить сыну-подростку, что и как идет неправильно в Детройтской муниципальной транспортной конторе. Он рассказывал о том, что новых автобусов не хватает и приходится ремонтировать старые, и о том, что все выгодные рейсы и удобные смены отдают неграм, потому что начальство боится обвинений в расовой дискриминации. (Позже, уже работая с Леоном Вуди, Райан иногда задумывался, что сказал бы отец, узнай он об этом. И еще он задумывался, стал бы он квартирным вором, если бы отец был жив? Но потом — потом все как отрезало. Почему, собственно, он должен заботиться о том, что скажет кто-то? Никакого отношения к его реальной жизни и к тому, как он зарабатывает кусок хлеба, это не имеет. С тех пор Райан перестал оглядываться назад и сравнивать свою нынешнюю жизнь с прошлой.)
