— И один из убитых, — предположила Джеки, — оказался отъявленным белым националистом по имени Джеральд какой-то?
— Да, вчера об этом уже заговорили, в утренней газете этому происшествию была отведена первая полоса. И сегодня тоже.
— Я не читала газет, — возразила Джеки. — Одна женщина, которую зовут Мелани, ещё одна подружка Орделла, рассказала мне, что это она убила Джеральда четырьмя выстрелами в сердце. Это действительно так?
Теперь оба они молча уставились на нее.
— Четыре, верно, — сказал наконец Николет, — но только не в сердце.
— Я и сама так думала.
— И что же, она сама призналась тебе? Когда это было.
— Примерно часа полтора назад, в баре «У Кейси», как раз после того, как я ушла из квартиры на побережье. Она там живет. А ещё она сказала, что — вот её слова в точности — «придурочные черномазые, которые выполняют за него всю грязную работу. Они-то и убили двух других мужиков.»
Тайлер с Николетом снова переглянулись между собой, и Николет сказал:
— А она не назвала их имен?
Джеки покачала головой, затягиваясь сигаретой.
— Я даже фамилии это Мелани не знаю, — сказала она, и заметила, что Николет опять посмотрел на Тайлера.
— Вы знакомы с Мелани?
— Скорее всего нет, — ответил Тайлер. — А какая она из себя?
— Ну... у неё очень большая грудь..., — начала Джеки.
— Правда? — оживился Тайлер.
— Светлые волосы. Ей, должно быть, около тридцати, но выглядит она гораздо старше своих лет.
— А зачем ей понадобилось рассказывать тебе обо всем? — спросил Николет.
— Потому что она терпеть не может Орделла. Она, видите ли, застрелила мужика, который его самого чуть жизни не лишил, а Орделл не разрешил ей присутствовать на сходке, посвященной «Дню Расплаты». Орделл любит всему давать кодовые названия. Так, свои аферы с колумбийцами он называет «Ром-Пунш».
— У нас тоже один раз проходила операция под таким названием, — сказал Николет. — «Ромпунш», в одно слово. Тогда производились облавы на вооруженные группировки, состоявших из выходцев с Ямайки. Значит, и там без Орделла не обошлось. А как насчет Луиса? Он был там?
— Об этом она ничего не сказала.
Николет задумался.
— Если уж эта Мелани до такой степени ненавидит Орделла...
— Она не уйдет от него, — возразила Джеки. — Я в этом уверена.
Николет перевел взгляд на Тайлера.
— Сам знаешь, что говорят бабы, стоит лишь им только однажды переспать с негром... Но готов поспорить, что мне он теперь гораздо нужней, чем этой Мелани. Так что все бои ещё впереди, — он обернулся к Джеки. — Что ж, посмотрим, кому он теперь достанется: отделу по борьбе с контрабандой или же людям Ферона и шерифу. Так, значит, говоришь, планируется ещё одна поставка оружия?
Джеки кивнула.
— Это то, что он мне сказал.
— Если на складе товара у них достаточно, то это может случиться в любое время. Запахло жареным, а значит, пришла пора сматывать удочки.
— А что если Орделл не при чем? — спросила Джеки.
— Теперь мне это уже все равно. Главное, что теперь мы знаем, где он держит свой хлам, — сказал Николет. — Мы в два счета можем доказать, что оружие было вывезено из дома Джеральда и арестовать Орделла за убийство и заодно повесить на него и оружие. Теперь все складывается гораздо удачнее, чем мы рассчитывали раньше, и черт возьми, мне это нравится. Зато потом можно будет засадить его в тюрьму в Мэрион, и это будет просто замечательно. Уж там-то его будут держать под замком все двадцать четыре часа в сутки.
Поставив пивную банку на пол, Джеки встала, подошла к двери в туалет, и бросила окурок сигареты в унитаз. Затем она снова вышла в палату, и встала у двери в коридор.
— А когда я вновь смогу обрести полную свободу?
— Когда все будет кончено, — сказал Николет.
Она обернулась к Тайлеру.
— Но ведь моим делом, кажется, занимаешься ты, а не он.
— Точно так, — согласился Тайлер, — и я завтра же позвною атторнею штата, и добьюсь того, чтобы он согласился прекратить дело.
— По А-99?
Тайлер улыбнулся ей.
— А почему бы тебе не задержаться ещё ненадолго? Тогда осталось бы только избавиться от Рея...
* * *
Луис свренул с Виндзор-Авеню на 30-ю улицу, и Орделл, который сидел в машине вместе с ним, приказал:
— Не останавливайся, проезжай дальше. Что-то не нравится мне вон тот «Шевроле» позади нас. В нем сидит какой-то мужик.
— А я и внимания не обратил, — признался Луис, взглянув в зеркало. — Он белый или негр?
— Как, по-твоему, я мог разглядеть это в темноте?
— Но в этом квартале живут в основном негры, — заметил Луис.
— Это я и сам знаю. Но, к твоему сведению, и среди полицейских есть негров. Гляди-ка, в окнах света нет. Она так рано спать не ложится. Поехали вокруг квартала.
Луис свернул на Саут-Террес, затем на 29-ю улицу, и наконец снова выехал на ту улицу, где стоял дом, в котором жила Симона. Они снова проехали мимо припаркованного у обочины «Шевроле», и Орделл оглянулся в его сторону.
— Черт возьми, ни хрена не видно. Поехали к Шеронде, это вон в той стороне. Тридцать первая улица.
— Я знаю это место.
— Нет, что-то здесь не так. Вот что, проезжай подальше вон туда и поворачивай обратно. Мы возвращаемся. Я немедленно должен выяснить, в чем дело. Свет не горит во всем доме... В конце концов мужик в «Шевроле» может торчать там просто так. Или может быть он девку свою дожидается. Копы тебя не знают, так как тогда они могли прознать, что ты здесь живешь?
— А Макс Черри меня знает.
— Да пошел этот козел к чертовой матери. Пойдем в дом.
Оставив машину на подъездной дорожке, они вошли в дом через боковую дверь.
— Темень, по всему дому не горит ни одной лампочки. На неё это совсем не похоже, — сказал Орделл, когда они оказались на кухне. — Остается только проверить место, где она хранит свои детройтские кассеты. Если их там нет, то будь уверен, что и она сюда больше не вернется.
— Их тут нет, — сказал Луис из темноты гостиной.
— Скотина, — выругался Орделл. — Тогда проверь, на месте ли деньги.
— Сам понимаешь, что если она решила смотаться, то и денежки скорее всего прихватила с собой. Она поэтому и отвалила отсюда.
— Что? Ты хочешь сказать, что из-за каких-то девяти тысяч она сбежала от меня, бросила свой дом? Это уже хуже некуда. А я ведь собирался отстегнуть ей за помощь и содействие целых две штуки.
