— Ну дальше, — перебил Комод.
— А они пришли и стаят, не дэлают ничего, — всплеснул руками Джафар, — мои бойцы смелий: выщьли ходить вокруг, они стаят, не щевелятся — страшно. Я с ными по радио говориль…
— И?! ЧТО? — Командир вновь в нетерпении сжал кулаки.
— Нищто, — ответил невозмутимый Джафар. — Они сказали, ми вас охранять будем, чтоб не било нападений на вас. Назвать клан не хотель, говорить, от кто прищел, тожье не хотель: ну я и плюнул — стаят и стаят! Можьет ти прислаль?! Я что могу думать? Патом буря биль, шайтан-башня гудель, патом один танк ущель, потом второй, нэдавно совсем, туда…
Он махнул рукой по направлению к башне.
— Так, блин! — Командир ударил своим кулаком себе в ладонь. — Джафар, ты ведь не гонишь мне? Учти, я знаю, где у вас клан, я про вас все знаю…
— Слушай, Сэдой, зачем так говоришь мнэ? — Джафар нахмурился. — Если би не горэ твое, я подумаль би, что ты меня обидеть хочещ! Я не подставляю своих…
— Ладно, — мрачно сказал командир, — извини, Захар, психую я…
— А чем рэчь! — Джафар покачал головой. — Тибе плохо. Я знаю…
— Выводи их, — тихо сказал Комод.
Джафар махнул рукой одному из своих бойцов, и тот скрылся в дверях.
— Отделение, — негромко скомандовал Седой, — ко мне.
Четверо более дисциплинированных паладинов — сержант, Бора и еще двое — вышли из дверей и присоединились к тусовке во дворе.
— Построиться, — отрывисто приказал командир.
Отделение выстроилось за нами: Пресный и Санчо тоже заняли свои места.
Мы, четверо Охотников, сгрудились возле аппарели, рядом с Седым и Джафаром.
Командир снял с себя десантный рюкзак, расстегнул его одним движением и вынул из его недр чехол.
— Здесь как договаривались, — вполголоса сказал он. — И еще батареи. Кодировка и карты.
Джафар закивал.
— А кто из них Странный? — вдруг спросил он.
— Вот этот, — посмотрел на меня Седой и ткнул пальцем. — А что?
Бандит полез в чехол, пошарил там, включив нашлемный фонарик, и вынул блестящий продолговатый предмет. Затем подошел ко мне.
— На. — Он ткнул в меня золотым слитком с отштампованным на нем серийным номером.
Я не шелохнулся.
— Спасибо — не надо, — кивнул я.
— Бэры. — Он потряс им опять. — Не обижяй Джафара.
— С какой стати? — поинтересовался я.
— Это тэбе за Мирзу, — ответил душман. — Спасыбо хачу сказать: ты его завалил, по слухам, пару солов назад, а это мой кровник биль! Возьми!
Я с неохотой протянул руку и взял слиток, сунув себе в карман разгрузки. Лучше бы аптечку или гранат подарил… Одно слово: бандит…
— Джафар умеет благодарить, кто его помогает!
Комод бросил на меня оценивающий взгляд.
Тут створки складских ворот надрывно заскрипели, отодвигаясь на полную, и из темноты проема стали выезжать туристы, сидящие верхом на дромадерах.
В глазах моих потемнело и слегка качнуло: сердце бешено работало всеми своими клапанами, и заныла рана в ноге. Вот сейчас, вот сейчас…
Дронова щурилась, Лайла, за ней Аюми, вжавшая голову в плечи, Крис, вращающий головой по сторонам, Аурелиано, застывший как статуя, и… вдруг… белый дромадер и оранжевый комбез… Ира!
Серые глаза расширились, голова повернулась, разглядывая стоящих во дворе людей…
Я не выдержал и замахал здоровой рукой! Я улыбался во весь рот! Я сиял, словно урановая пластинка!
И она! Улыбнулась! Потом тоже принялась махать мне, а потом… потом на ее лице заблестели слезы, и она отвернулась к стене.
Дронова с Лейлой тоже стали махать руками.
— Прывэт, ребята! — выкрикнул Азиз, замыкающий с полковником шествие нашей группы.
Бочком ехали безумные кладоискатели, которые, казалось, и не прекращали своей беседы.
Рядом с верблюдами шли вооруженные бандиты, одетые кто как попало, с автоматами на изготовку.
Я протолкался между животными к альбиносу, подставил руки, и Ирина спрыгнула мне в объятия. Я наступил на больную ногу, ойкнул и уткнулся в мокрое от слез лицо, сжимая ее плечи своими руками.
Двор наполнился шумом и разговорами. Фыркали и погавкивали верблюды.
Когда я оторвался от лица Ирины, она была вся перепачкана сажей и пылью.
— Ой, прости, дорогая… — Я принялся лихорадочно искать в аптечке антисептические салфетки… — Я тебя испачкал…
— Ты пришел… — громко шептала она, чтобы не заплакать, — пришел… я загадала так, что ты придешь… Я знала… ты же обещал…
И все-таки она заплакала, сложив ладони себе на шею, опустив голову и вздрагивая, а я крепко стиснул ее в объятиях. Снял с нее шлем и долго вдыхал запах ее волос, ее запах…
— Ты же знаешь, я стараюсь всегда делать как обещал, — пробормотал я, чувствуя, как отступает боль в теле.
— Я знала… знала… — всхлипывала Ира, — я знала, что ты не дашь себя убить… ты обещал…
Ремень автоматической винтовки сполз мне на сгиб локтя, и дульная часть с мушкой больно уперлась мне в ногу, но я ничего уже не чувствовал, я был не здесь, не на Марсе… Все это казалось просто сном… сном, который может оборваться в любую секунду…
Мне уже было плевать на черную шахту лифта, на брызги крови и брызги пламени, на истошные предсмертные вопли в эфире, на рев турбин и Башню Титанов, вместе с шагающей бронированной смертью.
Туристы рассеялись по двору, бандиты застыли, словно статуи, некоторые из них курили в кулак, по привычке пряча тлеющий огонек в руке. Паладины продолжали стоять нестройной шеренгой, слегка полукругом.
— Сэдой, — услышал я краем уха, — если вапросов больше нэт, ми пойдем — дэл по горло.
— Иди, Захар, — был ему ответ.
Душманы построились цепью, и Джафар, помахав всем рукой, повел своих бойцов в сторону холма, где еще недавно стояли «шатуны».
— Скворечник… Скворечник, — услышал я в наушниках голос Комода, — подходи во двор, на въезде встань.
К нам подошли полковник с Азизом, и даже Дронова с Лайлой нас поздравляли с победой.
— Эх, жалко, меня с вами не было, — хлопнул меня по плечу полковник.
Я отвернулся от прижавшейся ко мне Ирины.
— Вы знаете, полковник, — сказал я, глядя ему в глаза, — не о чем тут жалеть… не о чем…
— Да я понимаю, сынок. — Рой Горнфилд опустил глаза. — Это я так… молодцы вы.
— Если бы не ребята, — я кивнул в сторону построенного отделения, — нам шандец. Пресный не даст соврать.
— Да, не дам, — с коротким смешком басовито протянул Пресный.
