— Нет, — ответил Уайатт, встав перед Джонни и жестко глядя на него, сложив руки на груди. — Это ничуть не менее подозрительно, чем ящики, и, в любом случае, я думаю, что нам удастся выгружать их незаметно, так, как это обычно делает твой молочник.
В понедельник, еще до рассвета, Уайатт вернулся на Вашингтон Маркет в сопровождении Бэта. Для большей части Нью-Йорка на улице еще стояла ночь воскресенья, совсем раннее утро, но район Уоррен-стрит уже кишел фермерами, дилерами и их грузовиками со скоропортящимся продуктом. Это был своего рода продуктовый Таймс-сквер. Грузовые машины извергали из себя свое содержимое, фрукты и овощи тут же переносили, упаковывали и складировали. Машины подъезжали и уезжали, сдавали назад и ехали вперед, мигали фарами то там, то сям, и в этом странном освещении лихорадочно сновали фермеры, водители, учетчики и инспекторы.
Посреди всего этого двигались Уайатт Эрп и Бэт Мастерсон в черных деловых костюмах, «стетсоне» на голове у первого и котелке на голове у второго. Их никто не замечал. Дойдя до одного из зданий фирмы Рональда Дроста, они сменили деловые костюмы на униформу молочников и вскоре уже запрягали гнедого в похожий на грузовик фургон. В течение нескольких минут они добрались до склада. Бэт достал ключи, которые дал им Джонни, и открыл массивные металлические ворота, чтобы Уайатт направил лошадь и фургон внутрь склада.
Уайатт предупреждал Бэта, но ни одно описание не сможет сравниться с этим видом рядов деревянных ящиков с выпивкой. Добрую минуту простояв в немом восхищении, Бэт присоединился к Уайатту, помогая ему загружать фургон ящиками общим числом двенадцать. Они управились так быстро, что гнедой даже не успел уронить на пол одно-два «конских яблока». Солнце взойти не успело, а они уже держали путь обратно, к западной части Пятьдесят второй улицы.
Или, если быть более точным, на Пятьдесят третью.
Когда под цокот копыт фургон приблизился к месту назначения, Уайатт без проблем разглядел припаркованный у бордюра черный «Форд», в котором сидел кудрявый громила, тот, которого он видел в ту ночь вместе с Капоне. Он скрючился, опершись на руль, без шляпы на голове. На переднем сиденье рядом с ним застыл его сухощавый остроносый помощник в фетровой шляпе. Машина стояла за полквартала от особняка, и из нее хорошо просматривался узкий переулок, шедший между складом и жилым домом к служебному проходу позади особняка Джонни Холидэя.
Кудрявый заснул за рулем в прямом смысле этого слова. Остроносый бегло оглядел проезжающий мимо них молочный фургон, придав своему лицу скучающее выражение. Привычными движениями опытного возчика Уайатт направил гнедого так, чтобы фургон въехал в переулок задом и под небольшим углом, практически полностью перегородив переулок и закрыв обзор наблюдателям.
Остановив коня, Уайатт вылез из фургона, непринужденно глядя на парней, сидевших в припаркованном «Форде», которые, похоже, более не обращали на них никакого внимания.
Разгрузка прошла быстро и аккуратно.
Ни Уайатт, ни Бэт не принимали участия в собственно выгрузке ящиков из задней части фургона, они стояли настороже, рядом, невидимые с улицы. Уайатт держал в руке свой длинноствольный «кольт» сорок пятого калибра, а у Бэта был «детектив спешл» тридцать восьмого.
По сигналу из особняка выбежала целая команда в рабочей одежде и кепках — бармены Фред и Гарри, вышибалы Франц и Гус, швейцар Билл. Вышибалы выгружали ящики из фургона, а бармены быстро уносили их в дом, справившись с делом за четыре ходки.
Когда Гус исчез в дверях кухни, Бэт залез обратно в пустой фургон, а Уайатт, все еще держа за спиной револьвер, тоже забрался внутрь и вскоре повел фургон мимо часовых Фрэнки Йеля. Один все так же дремал, другой все так же скучал.
Пока они ехали сквозь бетонные каньоны большого города, Уайатт задумался, не слишком ли повезло ему и Бэту в этой первой поездке. Парни Йеля были усталыми и сонными в этот ранний час, но, возможно, так будет не всегда.
Тем не менее первая доставка удалась безо всяких происшествий. Оставалось только вернуть фургон в гараж, коня — в конюшню и переодеться из тряпок молочников в нормальную одежду.
Бэт взял такси, и по его настоянию они отправились в «Джек Дунстан», чтобы съесть омлет с ирландским беконом.
— Уайатт, — заговорил Бэт с набитым ртом, — должен тебя поблагодарить. Я не чувствовал себя столь оживленно со времен боя Демпси и Уилларда.
— Будем надеяться, Бартоломью, — ответил Уайатт, откусывая кончик от хрустящей полоски поджаренного бекона, — что мы будем чувствовать себя столь же оживленно после поездки на следующей неделе…
Глава 13
Холидэй не стал устраивать грандиозный праздник в честь открытия заведения после ремонта, не говоря уже о том, что не собирался делать этому рекламу. Но намеки в разных газетах, оброненные Раньоном, Уинчеллом и даже Мастерсоном, выполнили роль «Пони Экспресс», нью-йоркской мельницы слухов. Вечером в понедельник, когда клуб открылся, бизнес пошел на ура, не хуже, если даже не лучше, чем вечером в пятницу или субботу.
Разыгравшаяся здесь драма лишь добавила месту ореола таинственности и опасности, а для торговли такое всегда действует возбуждающе просто в силу ее природы, не говоря уже о самой процедуре посещения нелегальных кабаков со смотровыми глазками, паролями и подземными укрытиями. Клиенты тайком трогали свежеокрашенные стены, пытаясь найти следы от злосчастных автоматных пуль, и часто им это удавалось.
Уайатт, Джонни и Бэт сидели у сцены. К ним подходили, пожимали руки, даже просили автографы. Вся эта обычная толпа банкиров, бизнесменов и звезд спорта, а также их укутанные в меха и увешанные драгоценностями жены (или не жены). Но детей в возрасте чуть больше двадцати сегодня было еще больше — худощавые легкомысленные девицы с завитыми волосами, кукольным макияжем и в коротких юбках, мальчики в смокингах, явно ищущие свадебный торт, чтобы поскорее на него взобраться.
Техасская Гуинан тоже выступила в необычном амплуа, если так можно сказать, поскольку Уайатт был достаточно знаком с ее неиссякаемым запасом сценических непристойностей. В процессе ремонта ночного клуба Джонни подарил своей звезде еще одно украшение в виде сценического прожектора, управляемого из-за сцены.
Поэтому, когда она, размахивая своими жемчужными ожерельями, вплыла на сцену, где семеро музыкантов играли «Свитхарт» Виктора Герберта в джазовой обработке, ее накрыл сверкающий круг света, от которого ее новехонькое платье из огненно-красной тафты и красные бархатные туфли засверкали. Завитые платиново-белые волосы венчал «стетсон» цвета пожарного фургона, усыпанный бриллиантами (или не бриллиантами).
Когда она выкрикнула свое привычное «Привет, пьянчужки!», прозвучавшая в ответ лавина хохота явственно показала, насколько по ней соскучились, а также то, что эта толпа уже изрядно набралась.
— Выпьем три раза за «сухой закон»! — заорала она.
Новички смутились, но постоянные клиенты снова засмеялись, прежде чем она закончила свою фразу.
