Еле-еле удалось пробраться к крыльцу, на котором стоял властелин хаоса, то бишь Алеха, громогласно распоряжавшийся, чего куда тащить.
– Да не так, с той стороны зайдите! – орал он на двух мужиков, пытающихся занести здоровенный сундук в подклеть. – И не оба сразу – ты оттуда, а ты…
Увлеченный этим, он даже не заметил, как я подобрался к нему, легонько похлопал его по плечу, и, едва он обернулся, я заграбастал детдомовца в объятия.
– Задушишь! – вопил он, а я все никак не мог остановиться, радуясь долгожданной встрече.
– Заждался тебя, – ликовал я. – Ты где так долго пропадал-то?
– Ничего себе! – возмутился он. – Сам надавал поручений, а теперь еще и с претензиями. Мне одни подзорные трубы полгода делали. Хорошо, что я их еще на пути в Италию заказал, а то бы вообще не привез.
– А поворотись-ка, старина! Экий ты смешной стал! – получилось у меня почти по Гоголю
[37]
. – А это что же, чулки такие? А это как обзывается? А тут ты чего напялил?
Одежда на Алехе на самом деле была обычная… для европейца. Просто видеть короткие, до колен, штаны, туфли с причудливыми пряжками, камзол и прочее на бывшем детдомовце было все-таки непривычно.
– Да ладно тебе, – смущенно отбивался он и предложил: – Лучше пошли глядеть на гостинцы. – И заговорщически подмигнул: – Там я и для тебя привез кое-что. Давай к себе наверх, а я пока…
«Кое-что» оказалось небольшим симпатичным ящичком. Несмотря на то что длина его была изрядная, не меньше метра, Алеха держал его на вытянутых руках без труда – подарок явно был легким.
Торжественно водрузив ящичек на стол, он извлек из кармана миниатюрный ключик, неторопливо вставил в отверстие, повернул и, чуть помедлив, широким жестом фокусника откинул крышку.
Я обомлел.
Оказывается, маг и волшебник Алексей Софронов привез мне… гитару.
Я держал ее в руках и не мог наглядеться. Вид у нее, правда, был не совсем привычным – и гриф в середине сужался слишком слабо, и колки необычно устроены, но это все так, мелочи.
– Как же ты додумался-то? – умиленно спросил я.
– Да вспомнил, как ты мне пару раз говорил, что, мол, была бы у меня гитара, я б тебе сбацал, а тут она и попалась на глаза. Или нет, вначале попалась, а потом я тебя вспомнил, – засмущался он, сам донельзя довольный тем впечатлением, которое она на меня произвела, и горделиво добавил: – Хотел самую-самую купить, но там либо на пять струн все время попадались, либо вообще какие-то чудные, со сдвоенными, а шестиструнок ни одной. Потом тамошние мужики подсказали, что коль уж приспичило на шесть, то лучше всего заказать, и адресок подкинули. Так что ее делал сам Кристофо Коко – лучший мастер не только во всей Венеции, но и в Италии.
Имя мне ничего не говорило, зато сама гитара наглядно подтверждала – да, самый лучший, и сделал на совесть.
– Может, врали, конечно, но сработал он действительно хорошо, – добавил Алеха и тоже в свою очередь гордо провел пальцами по грифу, степенно заметив: – Я побренчал – ничего, слушать можно.
– Прекрасно сработано, – заверил я.
– А вот тут, – Алеха легонько провел пальцем по желтым пластинкам на верхней деке корпуса, – настоящая слоновая кость. – И фыркнул: – Только там ее почему-то чаще называют гитерной и еще как-то, совсем уж чудно, даже не выговорю сейчас, но меня-то не проведешь. Какая там гитерна, если это гитара?! Так чего, когда сбацаешь-то?
– Сегодня! – твердо заверил я его, но, покосившись на неумолимо тикающие часы, тут же добавил: – Вечером. Раньше никак – куча дел. – А сам продолжал нежно оглаживать непривычно узкий гриф, маленький, полудетский корпус и, наконец решившись, тряхнул головой. – Да гори оно все синим пламенем! До прибытия посла время еще есть, так что успею, если только… – И принялся настраивать.
С непривычки дело шло плохо, третья струна почему-то упрямилась, но все можно наладить, если вертеть в руках достаточно долго.
– А теперь слушай. – И я исполнил первое, что пришло на ум.
Замок временем срыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов…
Признаться, не ожидал, что слова песни возымеют такой эффект на моего единственного слушателя – просто пел от души, и все. Но Алеха – я глазам своим не поверил, когда увидел, – даже прослезился.
Причем предательская влага не просто выступила у него на глазах. Когда я дошел до строк:
Ныне, присно, во веки веков, старина,—
И цена есть цена, и вина есть вина,
И всегда хорошо, если честь спасена,
Если другом надежно прикрыта спина…
[38]
—
они уже потекли по щекам, и он, спохватившись и смущенно отвернувшись, быстро смахнул их рукавом.
– Здорово, – тихо произнес он, после того как я в последний раз ласково провел по струнам. – Знаешь, раньше как-то не задумывался, а сейчас впервые по-настоящему вслушался в слова, и аж продрало всего. – Он усмехнулся. – А я еще, дурак, колебался, заказывать или нет – дорого этот Коко заломил. Да и дьяки заупрямились. Пришлось сказать, что это для обучения царевича танцам. – И попросил: – А еще одну какую-нибудь.
– Потом, – отказался я, пояснив: – Посол ждет.
Алеха, скорчив умоляющую рожу, молчал, но продолжал неотступно глядеть на меня, да и самому не хотелось отрываться от нее так скоро, и я сдался.
Легонько проведя по струнам, я взял первый аккорд:
Жил я славно в первой трети
Двадцать лет на белом свете —
по учению,
Жил безбедно и при деле,
Плыл куда глаза глядели —
по течению…
Тут уж Алеха вообще перестал сдерживать эмоции, особенно когда речь дошла до третьего куплета:
И пока я наслаждался,
Пал туман, и оказался
в гиблом месте я,—
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
злая бестия
[39]
.
– Так это же о нас с тобой! – завопил он. – Только не старуха, а старик, а так все точь-в-точь, даже туман треклятый! – А когда песня закончилась, грустно произнес: – Он выплыл, а мы? – И вопросительно уставился на меня.
– А чем тебе здесь плохо? – коварно поинтересовался я.
– Здесь?! – возмутился Алеха. – Да тут… – Но осекся, некоторое время растерянно глядел на меня, после чего удивленно протянул: – А знаешь, если всякую ерунду вроде телевизоров с интернетами откинуть, так оно вовсе даже ничего. Аж чудно. Ну неудобно, конечно, без телефона, а с другой стороны, и звонить некому. Транспорт… Да черт с ним, с транспортом.
