Ни для кого не тайна, что личная жизнь министра отнюдь не отличалась благочестием. Но тогда почему все стараются скрыть его похождения? Неужели потому, что именно в эту ночь случилось то, что никак нельзя сделать достоянием гласности? Перед Николя снова встал вопрос, не дающий ему покоя с той самой минуты, когда герцог де Ла Врийер поручил ему расследование: неужели, зная о его опале, кто-то мог подумать, что он позволит себе стать игрушкой в чужих руках и, делая вид, что ведет расследование, согласится принять продиктованный ему результат? Какой промах он совершил, что о нем создалось столь посредственное мнение? От лихорадочной работы мысли в висках застучала кровь. Бессмысленно перебирать версии, надо действовать, ускорить шаг. Только действия смогут пролить свет на это дело, где каждый вновь обнаруженный факт не приближает, а, наоборот, удаляет от истины, скрытой под плотной завесой хитрости и лжи.
В первую очередь надо определить, носит ли по-прежнему герцог де Ла Врийер серебряную руку, подаренную ему покойным королем. Как это сделать? С невинным видом спросить самого министра и посмотреть, как он ответит на вопрос! Николя сознавал, что в новой версии герцог становился главным подозреваемым в совершении убийства в собственном доме. Когда же он скрепя сердце признал, что вторая жертва имеет на шее точно такую же рану, как и первая, смятение его, поистине, не поддавалось измерению. В обоих случаях убийца орудовал одним и тем же предметом. Следовательно, совершенно необходимо выяснить, где в момент совершения обоих убийств находился герцог де Ла Врийер. Николя принялся строить всевозможные предположения, но быстро спохватился. Пора прекращать бесплодные метания. Надо действовать.
Министр Королевского дома, без сомнения, уже прибыл в Версаль, где он по-прежнему исполнял множество обязанностей. Человек привычки, он обедал около часа пополудни, и Николя посчитал сей момент подходящим для получения аудиенции. Так как охотничье платье свидетельствовало о привилегированном положении при дворе, переодеваться он не стал… Предлог нашелся немедленно: подвести итог нынешнему этапу расследования преступления в особняке Сен-Флорантен.
В министерском крыле лакей встретил его как давнего знакомого и, осторожно постучав в дверь, ввел в рабочий кабинет герцога. Как он и предполагал, герцог обедал, сидя перед окном за маленьким одноногим столиком. В камине бушевало поистине адское пламя.
— Что, что случилось? — воскликнул он, поднимая голову и окидывая взором Николя. — Во дворец ворвались дикие звери?…Когда вы успели прибыть в Версаль?
Николя понял, что герцог намекает на его охотничий костюм.
— Вчера, сударь. По указанию господина Ленуара.
— И только сегодня удостаиваете меня визитом!
— Его величество пожелал меня видеть, затем господин де Морепа, а потом королева. К тому же по распоряжению его величества сегодня утром я принимал участие в ружейной охоте.
— Ох-ох-ох, вот так и развращают наших людей…
Прищурившись, герцог с плохо скрываемым беспокойством смотрел на Николя.
— Я вас слушаю, — произнес он.
— Сударь, — начал Николя, — мне хотелось бы отчитаться о проделанном расследовании. Ваши слуги в большинстве своем лгут, а когда не лгут, искажают правду. Попытка самоубийства вашего дворецкого свелась к жалкой царапине. К тому же он ничего не помнит.
— Как? Как? — заволновался герцог. — И этого, по-вашему, достаточно, чтобы убрать его из числа подозреваемых?
— Я этого не говорил. Я лишь сообщаю, что улики против него весьма спорные. Ни одного убедительного факта, ни одного доказательства…
— Да ну же, ну, это может быть только он! Вам нужно поспешить с выводами, сударь.
— Правосудие следует по пути истины, оно осмотрительно и осторожно по определению.
Герцог резко выпрямился на стуле.
— Надеюсь, вы не намерены учить меня, господин комиссар!
— Боже меня упаси! — ответил Николя. — Я нисколько не намеревался учить вас. Многие думают так же, как и вы, и торопят меня вынести решение.
Министр ел вафли, макая их в чашку с шоколадом. В небольшом кувшине виднелись остатки напитка. Столик был шаткий, а фарфор неустойчивый. Правая рука в перчатке лежала горизонтально на столе, зато левая сновала во все стороны. «Он очень взволнован, — подумал Николя, — и если так будет продолжаться, вся посуда окажется на полу. Шансов у нее мало…»
— Как? Как? — протявкал герцог. — Кто такие эти многие? Почему дело, которое следует держать в секрете, становится предметом публичного обсуждения? Неужели после стольких секретных расследований вы так и не научились держать язык за зубами? С кем вы о нем говорили? С Сартином, конечно же! Но он теперь ничто, вы это понимаете? Ничто, ничто!
Маленький человечек побледнел от ярости. В ответ Николя самым сладким тоном, на какой он только был способен, произнес:
— Вы ошибаетесь, сударь. Возможно, господин де Сартин и знает об этом деле, ведь он всегда в курсе всех, даже самых ничтожных событий, и утверждать обратное было бы иллюзией. Есть еще герцог де Ришелье: разгуливая по галерее, он разносит новости от одной группы придворных к другой. Он, разумеется, принялся меня расспрашивать, однако я сделал вид, что ничего не знаю. Король же полагает, что я, действительно, должен как можно скорее завершить дело.
Лицо министра покрылось фиолетовыми пятнами.
— Ришелье! Этот старикашка по-прежнему всякой бочке затычка! Почему бы ему, наконец, не удалиться на покой? Ведь он провел при дворе без малого шесть десятков лет! Черт бы побрал эту скотину! Ну а король…
Он попытался приподнять руку в перчатке, но та тяжело упала обратно на стол. Стол зашатался, чашка на блюдце задребезжала, словно от страха, а кувшинчик опрокинулся, залив замшевую перчатку темной жидкостью. В ярости герцог вскочил и содрал перчатку, и Николя увидел то, что хотел увидеть: искусственная кисть была выполнена не из серебра, а из дерева.
Дальнейшая суета позволила Николя обдумать следующий ход. Пока слуга вытирал пролившийся шоколад и уносил запачканный столик, Ла Врийер, устремившись к рабочему столу, вытащил из ящика свежую перчатку и стал ее натягивать. Теперь, притворившись, что продолжаешь отчет, следовало узнать самое важное.
— Полагаю необходимым отметить еще один странный факт….
— Так поторопитесь же, поторопитесь.
— После вскрытия в морге был сделан гипсовый слепок орудия убийства, с помощью которого преступник расправился с обеими жертвами.
— Какие обе жертвы? Насколько мне известно, мой дворецкий жив и, как вы только что сказали, отделался легкой царапиной. Вы заговариваетесь и множите жертвы по собственному желанию!
— Увы, нет! Во вторник утром в тупике Глатиньи обнаружили труп девушки, убитой тем же самым предметом. Сомнений нет: в обоих случаях было применено одно и то же орудие.
Похоже, герцог понял, куда он клонит, и вновь вернулся к взвешенному и холодному тону.
