— Сегодня воскресенье, — напомнил вынырнувший откуда-то Бурдо. — Из служителей никого нет, а привлечь сторожей в принудительном порядке нам вряд ли удастся. Похоже, придется заняться самим…
— Что ж, значит, сами справимся, и не такое приходилось делать. Пошлите папашу Мари в подвал для допросов за кожаными передниками, которые используют подручные Сансона. Не забудьте забрать пистолет и обследовать кузов. Вскрытие произведем завтра, так что как можно скорее предупредите Сансона: он живет на улице Анфер. Отправьте к нему кого-нибудь из караула.
Когда тело на носилках отнесли в мертвецкую, он принялся исследовать кузов фиакра. Впоследствии сие занятие пополнило число наихудших воспоминаний Николя, успевшего к тому времени накопить немало подобного рода случаев. Он осматривал экипаж столь долго, что Бурдо, хорошо знавший своего начальника, понял, что тот обнаружил нечто важное. Но, как часто случалось, комиссар предпочитал молчать о своих находках до тех пор, пока ему не удавалось осмыслить их в совокупности с другими уликами. Инспектор отметил, с каким вниманием Николя разглядывал колеса, дверцы с обеих сторон и даже упряжь. Вытащив из кармана перочинный ножик, комиссар соскоблил с осей приставшую к ним землю, аккуратно завернул грязные комочки в бумагу и опустил в карман. Затем оба сыщика отправились в подвалы Шатле; добравшись до помещения, где производили вскрытия, они, надев кожаные фартуки, тщательно обмыли окровавленное тело. Приблизив факел, Бурдо обыскал карманы одежды трупа и нашел письмо; в нем кому-то назначали свидание в Версале: «Присоединяйтесь к нам; вы знаете, где мы». Николя отметил, что дата отправления письма совпала с днем его прибытия ко двору, но текст не говорил ему ничего.
— Значит, на основании этой бумажки Рабуин утверждает, что речь идет о Дюшамплане-младшем?
— Это имя адресата. Письмо, вероятнее всего, вручали лично, ибо на нем нет почтового штемпеля.
Они продолжили лить воду на одетое тело; вода стекала со стола пурпурными струями, наполняя помещение отвратительным кислым запахом. Развороченное лицо не позволяло опознать труп. Николя долго рассматривал кисти рук мертвеца, потом, сняв с него башмаки и чулки, принялся разглядывать ступни. Для подтверждения выводов придется дожидаться заключения Сансона, а тот приступит к работе только завтра. Когда друзья, наконец, вышли во двор, Николя взглянул на фиакр и едва не вскрикнул от удивления: на фиакре четко значился номер 34-NPP. Неужели это тот самый экипаж, который возил его в Попенкур, где он передал предписания Ленуара старшине скотовладельцев, а потом плавно перевел беседу на неудачного воздыхателя Маргариты Пендрон? Закрыв глаза, он попытался вспомнить лицо кучера, но ему не удалось. В памяти осталась только скамья, запачканная, возможно, кровью.
— Бурдо, — обратился он к помощнику, — что вы скажете, если мы с вами сейчас отправимся на бульвар Сен-Мартен, а затем на улицу Кристин, к Дюшампланам?
— Скажу, что мои сиротки сегодня снова не увидят своего папу, а госпожа Бурдо…
— … проклянет комиссара Ле Флока и Шатле и будет права!
На бульваре Сен-Мартен инспектор показал Николя место, где патруль обнаружил фиакр. Низко склонившись к земле, Николя принялся обшаривать указанный ему клочок земли, затем вошел за ограду сада и, подобрав комочки земли, аккуратно завернул их в бумажку и положил в карман. Он был настолько поглощен своим занятием, что помощник не решился спросить, что означали сии действия, смысл которых ускользал от него. Затем оба сели в экипаж и покатили на другой конец Парижа. Прикрыв глаза, Николя размышлял, насвистывая арию из оперы и отбивая ногой такт. Когда экипаж въехал на мост Руаяль, он повернулся к Бурдо.
— Все, никаких проволочек. Эта история и так слишком затянулась.
Инспектор даже не пытался понять, на какую историю намекал его начальник.
— Идем прямо к цели. А цель — комнаты на антресолях на улице Кристин. Я хочу немедленно ознакомиться с их содержимым. Если и там мы не найдем ничего, что приведет нас к истине, значит, сам дьявол решил помешать нам. У вас есть отмычки?
Бурдо похлопал себя по карману, издавшему металлический звон.
— Отлично, — произнес Николя. — Значит, мы откроем дверь жилища младшего брата без лишних процедур и не спрашивая разрешения.
— У вас появились веские соображения?
— Еще сколько! Не обижайтесь, Пьер, что я умалчиваю о своих версиях. Я пока сам толком ни в чем не уверен. Стоит только всесторонне осмыслить одну, как другие уже можно выбрасывать в сточную канаву. Все версии надобно держать вместе, тогда ум, не отвлекаясь на каждую в отдельности, сконцентрируется на самых важных фактах и позволит сделать правильные выводы.
— Уверен, сегодня утром вы беседовали с господином де Ноблекуром, — улыбнулся Бурдо. — Вы выражаетесь столь же туманно, как и он.
— От вас ничего не скроешь. Как любит повторять наш дорогой Ноблекур, самое очевидное чаще всего лежит на поверхности.
— Раз вы так заговорили, — со смехом заявил Бурдо, — значит, я делаю вывод, что разгадка близка.
— Еще ближе, чем вы думаете. Даже если вы полагаете, что она находится на расстоянии вытянутой руки.
Улица Кристин, равно как и двор, и дом Дюшампланов, были безлюдны. С верхних этажей доносились голоса ссорившихся жильцов; привратник куда-то делся. Сыщики поспешно поднялись на антресоли; Бурдо быстро вскрыл замок, они открыли дверь и ступили в тесную темную прихожую. Едва они осторожно закрыли за собой дверь, как где-то в глубине раздался треск, а следом торопливые шаги. В полной темноте они бросились вперед, наткнулись на дверь, распахнули ее и очутились в гардеробной; вернувшись назад, они нащупали другую дверь, и та вывела их в смердящее отхожее место. Третья дверь привела их в гостиную; там царил беспорядок, на столе стояли неубранные остатки трапезы и пустые бутылки; бутылки валялись также и на полу. В глубине комнаты, куда падал свет из двух выходящих во двор окон, они заметили еще одну дверь. Бурдо дернул за ручку, но дверь не подалась. Разозлившись, он попытался высадить ее плечом, но дверь по-прежнему не уступала. Николя указал инспектору на небольшой комод, предложив использовать его вместо тарана. Подтащив комод к двери, они обрушили его на упрямую преграду. От удара дверь разлетелась на кусочки; тотчас прогремел выстрел, и на пол гостиной посыпались осколки мрамора и маркетри. Слетевший с головы Бурдо парик мгновенно оказался утыкан щепками и стал напоминать подушечку для булавок.
— Кажется, я обязан вам жизнью, — с трудом переводя дыхание, вымолвил побледневший инспектор.
— Я всего лишь возвращаю долги, ведь я все еще ваш должник, — с поклоном изрек Николя.
— Но откуда вы знали?
— Интуиция. Мне казалось, что тот, кто скрылся за дверью, должен быть вооружен.
Войдя в маленькую комнату, они увидели закрепленное на стене ружье, курок которого с помощью прочной волосяной веревки, пропущенной через шкив, соединили со створкой двери. Стоило открыть дверь, как раздавался выстрел.
