В ее глазах мелькнуло разочарование, но она быстро сменила тему. Причем снова затронула ту, о которой я бы предпочел умолчать.
- О чем вы договорились с Карлайлом?
И когда же я привыкну, что она видит всё до мелочей.
- Значит, ты заметила!
- Конечно, - без тени смущения и с толикой самодовольства кивнула она.
Я не сразу решился ответить. Музыка полилась медленней, приближаясь к завершению.
В первое мгновения я решил ей соврать. Не хотелось, чтобы предстоящие несколько дней она боялась появления вампиров в нашем городе. Раздумывал сказать, что это мелочи нашей семьи и не стоит обращать на них внимания. Но потом почувствовал, что не хочу, чтобы между нами пролегала даже эта маленькая ложь. Тем более, она имеет право знать правду, это коснется и ее. Я вновь стану ее ангелом-хранителем на ближайшее время. Уверен, против такой охранной деятельности она не будет иметь ничего против. Но я должен был дать ей выбор, а не ставить перед фактом своего диктаторского решения.
- Он хотел рассказать мне кое-что и не знал, захочу ли я поделиться с тобой – начал я издалека, чтобы постепенно ввести ее в курс дела и не испугать.
- А ты захочешь? – ее брови вопросительно взлетели вверх и в глазах застыло любопытство.
- Я вынужден, потому что в следующие несколько дней или недель мне придется быть… еще более осторожным и внимательным. А выглядеть в твоих глазах тираном и деспотом совершенно не хочется.
- Ты и есть тиран, - серьезно произнесла она, но затем ее взгляд смягчился, и она добавила, - Но меня это вполне устраивает. Что особенного?
- В общем, ничего. Элис чувствует приближение гостей. Они знают о нашей семье и, скорее всего, хотят познакомиться.
Я не сводил с нее глаз, стараясь прочесть по лицу ее мысли.
- Гости?
- Да, они не похожи на нас и охотятся иначе. Скорее всего, в город они вообще не сунутся, однако до самого их отъезда я не спущу с тебя глаз.
Сначала я отказывался верить своему зрению, но Белла действительно испугалась. Ее глаза расширились, дыхание и пульс участились. Я постарался ее успокоить и свел все в шутку.
- Ну, наконец-то нормальная реакция! А я уж подумал, что ты совсем утратила инстинкт самосохранения.
Она быстро справилась с волнением и начала с интересом осматривать комнату.
- Что, твои ожидания не оправдались? - Сыронизировал я, решив узнать, что же она ожидала увидеть. Я не сомневался, что не обошлось без стереотипов об обиталище вампиров.
- Не совсем, - с неохотой призналась она и слегка поморщила носик.
Так, вот это уже интересно. Я ждал продолжения, но она молчала.
- Ни гробов, ни черепов по углам! Вроде бы даже паутины нет, какая жалость! – меня снедало любопытство, и я взял инициативу в свои руки.
Она снова обвела холл взглядом и с восхищением заметила.
- Очень просторно и много света.
- Домом мы всегда гордились! – согласился я с ее оценкой.
Мотив закончился, и последние его аккорды оставили в комнате атмосферу легкой грусти и сожаления. Как будто мелодия хотела остаться здесь с нами, и ей было жаль расставаться с Беллой.
Так и происходило в жизни. Колыбельная всегда заканчивалась утром, когда солнце приводило на землю новый день и мне приходилось оставлять Беллу одну в ее комнате. До недавнего времени, все именно так и происходило. Сейчас же я мог встречать все рассветы с ней, и это было прекрасно.
Несколько недель назад мелодия, которая родилась во мне после встречи с Беллой, подарила мне мир, где я мог быть рядом, обнимать ее, касаться и при этом не бояться причинить ей боль или убить. В том мире были только мы вдвоем – Белла и я, невидимый для нее ангел-хранитель. В том мире между нами не было различий, мы оба были людьми, любили друг друга и могли быть вместе до самой смерти.
Теперь этот мир частично воплотился в реальность. Белла знала обо мне почти все, она дарила мне свою любовь, и я был с ней. Она могла даже засыпать в моих объятиях.
Но была одна вещь, которая никак не могла исполниться в нашем мире – я все еще представлял для нее опасность и никак не мог вернуть себе сущность человека. Это убивало все мои надежды на будущее.
- Спасибо, - с чутким восхищением шепнула Белла, и в ее глазах заблестели слезы. Она засмущалась, и ее щеки вспыхнули восхитительно алым цветом. Как же я любил ее румянец. Быстро стирая платком не прошеные слезинки, она не поднимала взгляда. Неужели она опять стесняется своих чувств?
Вот она опять вспыхнула и поймала меня в омут темно-карих глаз. На ее щеке одиноко блеснула капля-кристалл. И я захотел узнать восторг Беллы на вкус. Нежно проведя пальцем по ее коже, я стер слезинку и стараясь запомнить мельчайшие нюансы цвета и вкуса, закрыл глаза.
Я понимал, что сейчас я чувствую все то, что чувствует Белла и все то, что я хотел испробовать. Темнота закрытых глаз несла меня туда, где кроме нас двоих не было никого. И кто бы мог подумать, что для счастья так мало надо, капелька слезы и прикосновение к самому дорогому...
Надеюсь, она не посчитает мое поведение слишком странным.
Атмосфера оставленная мелодией ушла, и оставаться здесь не было смысла. Я напомнил себе, что Белла еще не видела большую часть дома, и предложил:
- Хочешь посмотреть другие комнаты?
- А гробов правда нет? – с легким волнением в голосе спросила она. Что и требовалось доказать – стереотипы во всей своей красе. Зачем ее разубеждать, если она может все увидеть своими глазами. Я взял ее за руку и повел к лестнице. Ободряюще пожал ладошку и, заглянув в глаза, произнес:
- Никаких гробов, обещаю!
Молча, мы поднялись на второй этаж.
- Комната Розали и Эмметта, кабинет Карлайла, комната Элис – показывал я на закрытые двери.
При беглом осмотре этажа Белла удивленно замерла перед распятием Карлайла. Казалось, она боялась спросить что-нибудь бестактное, поэтому так и стояла в нерешительности. Я ответил на ее невысказанный вопрос:
- Можешь смеяться. Вот уж действительно парадокс!
Представляю, какой нелепостью могло ей показаться наличие креста в обиталище вампиров. Тем более во всех мифах и легендах мы считались вечно проклятыми. Все религии сулили нам только преисподнюю и ни шанса на спасение. Отлучение от церкви давало ясно понять – душу мы потеряли!
Но нет, на лице Беллы не было ни намека на смех, она протянула руку к реликвии, как будто хотела убедиться, что она настоящая, а не плод ее воображения, навеянный этим местом.
- Наверное, он очень старый…
- Середина семнадцатого века, - подтвердил я.
- Зачем вы его здесь держите? – спросила она, не сводя глаз с креста
