- Немного скучно, - повторила она мою последнюю фразу, словно соглашаясь со мной в этом вопросе.
На ее лице застыло такое искреннее понимание. Можно подумать то, что она узнавала обо мне, никак не влияло на ее ко мне отношение и чувства. Я признался, что люди для нас всего лишь еда, я признался ей в желании убить ее, а теперь еще и в полной бездыханности своего тела. И она еще способна после всего этого смотреть на меня с таким терпением и обожанием? Выносить мои прикосновения?
Да я сам себе противен!
Я отдернул руку от ее ключицы, но не отвел взгляд. Что-то здесь было не так, и я хотел понять что именно. Разве может она не испытывать отвращения, это не правильно. Все это неправильно! Разве она не видит очевидного, что ей не место рядом со мной, с ней должен быть кто-то такой же теплый и дышащий, как и она сама.
Борьба шедшая внутри, видимо, отразилась на моем лице. Белла медленно подняла руку и, коснувшись его, спросила:
- Что такое?
- Какая нелепая пара, ты и я, - раскрыл я ей причину своего замешательства.
- По-моему, мы это уже обсуждали, - с раздражением заметила она.
Да, она говорила, что все для себя решила и ей не важно – кто я, ей все равно...
Но как раз это и волновало меня больше всего. Она не должна так легко относиться к присутствию около нее чего-то столь противоестественного, как вампир.
Разве она не чувствует опасность исходящей от меня? Не чувствует потребность держаться подальше от такого существа?... от убийцы, который позволил себе вырвать ее из человеческого общества и желающего единолично ею владеть.
Мне надо было знать правду, и я спросил:
- Разве тебе не страшно?
- Нет, - она не думала над ответом и мгновения.
Я ждал, что она смутиться от моего взгляда и, наконец, увидит во мне чудовище, осознает, что за монстр стоит от нее на расстоянии вытянутой руки. Но ее глаза заблестели такой нежностью, и она с улыбкой произнесла:
- Самый сильный хищник на планете заботится о моей безопасности. Чего мне бояться?
Нет, это что-то нереальное. Там где я вижу для нее опасность и смерть, она видит для себя - спасение.
- Ну, ты загнула! Эмметт намного сильнее меня, - пусть не заблуждается насчет моей силы.
- Приходится верить тебе на слово, - фраза навела ее на мысль, что брат не пришел познакомиться с ней. Но вины Эмметта в этом не было и причина его отсутствия – Розали. Он же с радостью бы засвидетельствовал Белле свое расположение, да еще пару бы шуток отвесил. Такой уж у меня брат!
- Когда-нибудь сама убедишься, - заверил ее я.
Она вздохнула.
- Итак, продолжай! Карлайл поплыл во Францию…
Я кивнул, соглашаясь с ее желанием сменить тему, перевел взгляд на следующую картину, самую яркую и заключенную в шикарную раму, и продолжил рассказ.
- Карлайл приплыл во Францию и обошел все европейские университеты. Не зная отдыха, он изучал музыку, точные науки, медицину, пока не понял, что его призвание - спасать человеческие жизни. Другие подобные нам люди, более цивилизованные, чем призраки лондонских трущоб, отыскали его в Италии.
Я привлек ее внимание к четырем фигуркам, высокомерно наблюдавшим за пиром, что шел внизу.
- Друзья Карлайла вдохновили Солимену, и он часто изображал их богами. - Вампиры в роли богов, как это утопично, думал я с иронией и улыбнулся. Я указал на трех спутников Карлайла и представил их:
- Аро, Марк, Кай - ночные ангелы-хранители науки и искусства.
Было видно, что Белла заслушалась моим рассказом, как сказкой, которая вдруг воплотилась в реальность. Наверно, она не может до конца принять, что все это произошло на самом деле.
- Что же с ними стало? – спросила она.
- Они по-прежнему в Италии, где прожили бесчисленное множество лет. А вот Карлайл долго среди них не задержался, пару десятилетий, не больше. Каждому нужны друзья, тем более такие образованные и утонченные, но они пытались вылечить его от отвращения к тому, что называли «естественным источником силы». Карлайл попытался склонить их на свою сторону… Безрезультатно. Почувствовав себя чужим среди своих, папа решил отправиться в Америку. Представляю, как он был одинок! – я безнадежно покачал головой.
Что такое одиночество я сам отлично прочувствовал на своей шкуре и до недавнего времени думал, что мне так и суждено быть одному. Белла все изменила и одним своим появлением перевернула мой мир с ног на голову. Отец же сменив континент, так и остался одиноким и несчастным. Я продолжил:
- Однако и в Новом Свете ему долго не удавалось найти близких по духу. Шли годы, вампиров и оборотней стали считать бабушкиными сказками, и Карлайл понял, что вполне может общаться с людьми, не раскрывая своей сущности. Со временем он стал врачом и приобрел обширную практику. Вот только друзей по-прежнему недоставало: сходиться с людьми слишком близко - было опасно.
Тут я замолчал на несколько секунд.
Я был первым кого Карлайл обратил и предложил стать его семьей. Это круто изменило его жизнь... и мою тоже. Хотя нет, не изменило. На тот момент моя жизнь была кончена, я умирал.
Я перешел к моему прошлому, к истории перерождения.
- Эпидемия испанки застала отца в Чикаго. Несколько лет он вынашивал одну идею и уже решил действовать. Раз не удалось найти семью, он создаст ее сам. Останавливало лишь то, что Карлайл не до конца представлял, как будет происходить перерождение. Лишать человека жизни, как когда-то поступили с ним, он не желал. Раздираемый внутренними противоречиями, он нашел меня, – Мой голос стал тихим. - Как безнадежно больной, я лежал в палате для умирающих. Мои родители скончались на руках Карлайла, поэтому он знал, что я остался сиротой, и решил попробовать.
И снова в комнате повисло молчание.
Я редко вспоминал прошлое. Зачем мучить себя, если ничего нельзя изменить и вернуть? Внутри меня бушевал ураган воспоминаний о последних днях человеческой жизни, я пытался их рассмотреть, как через плотный занавес, но от этого они четче не становились. Казалось, что вот-вот я поймаю что-то важное, но оно ускользало из моих рук и терялось в далеком прошлом.
Вот и вся моя история, хоть и с несчастливым концом. Хотя и это относительно. До недавнего времени, свое существование я воспринимал, как бессмысленное и бесконечное падение в бездну, пока в нем не появилась Белла. Так что теперь окончание моей человеческой жизни уже не кажется мне таким отталкивающим. Ведь это мне позволило встретить её.
Она стоила всех ста лет ожидания. Я никогда не питал надежды на нечто подобное. Этот дар судьба мне подарила явно не за молитвы и веру в светлое будущее.
Экскурсия по дому неразрывно переплелась с путешествиями по столетиям и судьбам его обитателей и задела слишком много воспоминаний.
