В холле меня ждал какой-то человек в черном пальто. Он стоял, повернувшись спиной, и казалось, изучал капли засохшей крови на половицах, которые отмечали место, где в воскресенье Лиззи и Лотти дрались за право обладания сахарным драже. Когда я добрался до подножия лестницы, посетитель повернулся поздороваться со мною, и я узнал круглое бледное лицо Аткинса, секретаря мистера Роуселла.
— Мистер Шилд, сэр, надеюсь, у вас все хорошо.
Пока мы обменивались любезностями, хоть и без теплоты, Аткинс изучал меня с плохо скрываемым любопытством. Полагаю, он вполне мог знать, какой прием ждет меня у мистера Роуселла дома, но не предупредил. Аткинс залез в нагрудный карман и вытащил письмо.
— Мистер Роуселл просил передать вам это и сказал, что если я застану вас, то он хотел бы сразу же получить ответ.
Я отвернулся, сломал печать и развернул письмо.
«Мой дорогой Том!
Я сожалею о недоразумении, которое произошло, когда вы заходили к нам на Нортингтон-стрит в январе. Не могли бы вы позволить мне объяснить причины этого инцидента? Я был бы несказанно рад, если бы вы смогли отобедать со мною в любой удобный для вас день, кроме субботы. А пока что верьте, что я остаюсь вашим преданным другом.
Хэмфри Роуселл»
Я посмотрел на Аткинса.
— Передайте от меня, пожалуйста, привет мистеру Роуселлу. В четверг вполне удобно.
69
Мистер Роуселл повел меня в таверну на Флит-стрит. Мы выпили за обедом бутылку красного вина, потом вторую. Он был так же дружелюбен, как и раньше, но сначала переводил разговор на общие темы. Роуселл говорил отрывисто, глотал слова, словно боялся, что они сбегут от него, если не поторопиться, и громко хохотал при любой возможности. Вообще-то поводов для веселья было не много, помнится, мы говорили о заговоре на Като-стрит
[34]
, сообщениями о котором тогда пестрели газеты, и о Питерлоо
[35]
в Манчестере прошлым летом. Несмотря на благосостояние и мощь, страну просто разрывали на клочки.
— Да, сейчас тяжелые времена для нашей нации, — сказал мистер Роуселл, когда мы откупорили третью бутылку. — Боюсь, многие банки могут разориться, что вызовет кризис общественного доверия, и тогда крах банка Уэйвенху покажется пустяком. Так что берегите свой капитал, Том, и не поддавайтесь искушению вложить деньги в какое-нибудь сомнительное предприятие.
— Благодарю вас, сэр, — я вглядывался в лицо мистера Роуселла с некоторым беспокойством, поскольку оно багровело от выпитого вина. — Могу я спросить, что вы хотели сказать своим письмом? О каком объяснении шла речь?
— Объяснении? — он на секунду прикрыл глаза. — Ах да! Но для начала я должен сказать вам, что написал мистеру Брэнсби. Когда я пытался разыскать вас, то естественно первым делом подумал именно о нем.
— В таком случае вы знаете, что я оставил место в его школе.
— Да… он… что ж, не буду ходить вокруг да около, он сделал несколько голословных утверждений касательно вашего поведения, но мне трудно в них поверить.
— Скорее всего потому, что все это неправда.
Роуселл поднял брови:
— Рад слышать, Том.
— Он обвинял меня в том, что я вор, повеса и не выполняю свои обязательства?
Роуселл кивнул:
— Я напомнил преподобному мистеру Брэнсби, что в нашей стране можно подать в суд за клевету, но он не ответил на мое второе письмо.
— Должно быть, миссис Роуселл узнала о моем бесчестье задолго до того, как вы услышали об этом от мистера Брэнсби.
— Да, да, миссис Роуселл… я сейчас расскажу об этом, — лицо мистера Роуселла потемнело еще сильнее, и он припал к своему бокалу. — Я не знал, где вы. Не могу передать, как я обрадовался, когда Квинт Аткинс пришел в понедельник и сказал, что нашел вас.
— В понедельник? Не во вторник?
— Ну да, в понедельник, я уверен. Глядя на Аткинса, никогда не подумаешь, что у него дар разговаривать с незнакомцами и задавать им безобидные вопросы. Кроме того, у него широкий круг знакомств. Я решил, что вы вряд ли станете возвращаться в Розингтон или даже покидать Лондон, поэтому сосредоточил поиски вокруг Стрэнд, подумав, что вы, скорее всего, изберете эту часть Лондона, поскольку район ассоциируется с вашей тетушкой. Так что Аткинсу оставалось лишь обшаривать улицы и расспрашивать, и вот вы рядом со мною! Если точнее, то в одном питейном заведении его познакомили с каменщиком, и оказалось, что вы писали для него письмо. Позднее Аткинс подтвердит это, купив бокал рома для бывшего матроса, который живет под вами. Должен сказать, оба, и каменщик и матрос, были о вас самого высокого мнения. Вот тогда-то я и написал письмо, которое доставил Аткинс.
Я замялся, мне хотелось услышать продолжение, но я не знал, как лучше это сделать.
— Простите за то, что я излишне любопытствую, просто я слышал, что меня на Гонт-корт искал еще какой-то человек во вторник. Вот я и подумал, что меня хочет видеть еще кто-то, менее доброжелательный, чем вы.
— Я уверен, что Аткинс принес мне эту новость в понедельник, — Роуселл нахмурился. — Мистер Карсуолл? Мог это быть он?
— Возможно.
— Расскажите мне подробнее о том, что случилось.
— Я покинул Монкшилл-парк в опале, причем не по своей вине, просто мистер Карсуолл обошелся со мною несправедливо. Его злоба настигла меня и в Лондоне, поскольку он написал мистеру Брэнсби и предъявил ряд обвинений, но об этом вы уже слышали. Более того, сфабриковал улики, которые доказывали самое серьезное из этих обвинений. Он хотел лишить меня работы, сэр, возможно свободы или даже жизни.
— Если бы вы были моим клиентом, я посоветовал бы не повторять его обвинения во всеуслышание, — Роуселл провел пальцем по винному пятну на столе и нарисовал нечто, напоминающее голову лисицы. — Он богатый человек, этот мистер Карсуолл, и обладает определенной репутацией. Может, он и старый пес, но все еще кусается.
— Один мой друг предупредил меня о замысле Карсуолла, — продолжил я, — и я сразу же отправился к вам, намереваясь все рассказать и спросить совета.
Роуселл повесил голову.
— Простите. Очень жаль, что мы не встретились.
— Сначала я зашел в «Линкольнз Инн», но Аткинс отправил меня на Нортингтон-стрит. После приема, устроенного мне миссис Роуселл, я сделал вывод, что мистер Карсуолл добрался до вас раньше и настроил против меня.
