В Оксфорде мне довелось видеть потайную часовню, и я слышал, что сохранившие верность католичеству дворяне обустраивают такие же у себя в особняках и служат там мессу, однако это святилище едва ли принадлежало католической религии. На полу я разглядел меловые круги, расчерченные пентаграммами, астрологическими и иными оккультными символами. Медленно поворачиваясь, чтобы проследить эту разметку, я уловил еще один источник отраженного света в другом углу комнаты, приподнял свечу — и отскочил при виде человеческой головы, со всех сторон обложенной листовой медью и установленной на узкую и высокую каменную подставку. Прямо как настоящая, словно голову отделили от мертвого тела. Глаза пустые, запавший рот. Говорят, триста лет назад такой головой владел монах Роджер Бэкон, и она, согласно легенде, пророчествовала, одержимая духами.
Мурашки побежали у меня по коже, приподнимая короткие волоски: голова эта — явная примета храма, посвященного не Христу, но Гермесу. В наследии Гермеса Трисмегиста речь идет об оживлении статуй силой духа, о том, как эти магические предметы пророчествуют. Святой Августин отвергал такого рода магию и считал ее бесовством, однако подлинные адепты знают истину. Так что же, Генри Говард пытался разговорить медную голову?
Над медной головой к стене крепилось несколько полок со стеклянными флаконами и пробирками, расставленными аккуратными рядами, подле них блестели какие-то, похожие на хирургические, инструменты. В одних сосудах переливались жидкости, в других что-то попричудливее — осколки костей, волосы, кусочки кожи, предметы, коим место либо в католической раке, либо в лаборатории алхимика.
Напротив импровизированного алтаря к стене прислонилось зеркало из отполированного обсидиана, высотой в человеческий рост и шириной фута в четыре. Я увидел, как мое отражение дрожит в нем, пламя свечи запрыгало, когда я поднес его ближе к поверхности. Черное зеркало, магический кристалл, медная голова — орудия небесного волхвования, необходимые тем, кто добивается откровения от мира духов. Итак, Говард, обличитель пророчеств, астрологии и всякого рода гаданий, сам пытается установить связь с силами по ту сторону звезд. Ди первым догадался об этом, теперь и я ухмылялся, радуясь своему открытию.
Свеча догорала, очередной порыв холодного воздуха грозил задуть ее. В темноте я не смог бы ориентироваться, а потому поспешил зажечь обе свечи на алтаре. Световая дуга изогнулась перед кирпичной стеной, отогнала прочь тени. С напряженными нервами, едва дыша, вернулся к черному бюро и принялся перебирать бумаги. Никакого порядка я в них не обнаружил, там были и сложные астрономические вычисления, учитывавшие положение планет при великой конъюнкции и их движение в календарном цикле, были и какие-то таблицы, походившие на ключи к шифру. Таблиц этих я нашел десятки; бесконечные вариации одной и той же системы, тщательно переписанные комбинации букв, чисел и символов повторялись снова и снова. Внизу этой пачки я нашел черновой набросок той карты, что Генри Говард за ужином пустил вокруг стола, к ней список удобных для высадки гаваней и имена католиков-землевладельцев. Еще одна страничка выскользнула из-под карты, этот рисунок я разгадал сразу, поспешно разгладил и склонился над ним, изучая в трепещущем пламени свечей.
То было генеалогическое древо Тюдоров и Стюартов, от короля Генриха VII, деда Елизаветы, и его жены, Елизаветы Йоркской. Законная — в глазах составителя — династия была выделена жирными чертами, и главенствовала в ней старшая дочь Генриха VII, Маргарет Тюдор, которая вышла замуж за короля Шотландии Иакова IV и стала бабушкой Марии Стюарт. Линию Тюдоров продолжал Генрих VIII, вступивший в брак с Екатериной Арагонской и породивший королеву Марию Тюдор — старшую, единокровную сестру Елизаветы, Кровавую Мэри (она скончалась в 1558 году). Другие отпрыски короля Генриха VIII на этой схеме представлены не были. Ясное дело, так католики представляли себе династию, ибо они не признавали развод Генриха, в их глазах единственным законным союзом оставался его первый брак и единственной наследницей была дочь от этого брака, Мария Тюдор. Елизавету они именуют «ублюдком» — тоже понятно. В генеалогии нашлось место и для потомков младшей дочери Генриха VII, тоже Мэри, но основная мысль была ясна: на данный момент старшей и ближайшей к трону является Мария Стюарт.
Иметь у себя дома подобную генеалогию — по английским законам измена, караемая смертью. Но этим дело не ограничивалось: рядом с именем Марии Стюарт было подписано имя ее покойного мужа, лорда Дарнли (он, кстати, тоже происходил от Маргарет Тюдор), и от них шла линия к плоду этого союза, царствующему монарху Шотландии Иакову VI. К имени Марии более бледными чернилами, но явно той же рукой была добавлена еще одна линия, заканчивавшаяся одной только буквой «Г». От этого гипотетического союза намечалась линия и вниз, к вероятному наследнику, но имя еще незачатого ребенка, естественно, не было проставлено.
Я облизал пересохшие губы и поднес бумагу ближе к глазам, не в силах поверить в дерзновенные помыслы составителя этой генеалогии: написана она была той же самой рукой, что и список безопасных гаваней, предъявленный нам за ужином, — тогда я основательно изучил этот почерк с характерными петлями и перечеркиваниями, — то есть, несомненно, рукой Генри Говарда. Итак, подтверждались мои подозрения: он задумал жениться на Марии Шотландской, взойти вместе с ней на английский престол и, мало того, породить в этом браке сына, основать собственную династию. Я покачал головой, проникшись невольным восхищением к безграничному честолюбию этого человека. Само собой, эту часть плана он от союзников утаил. Мари и Курсель работают на герцога Гиза, а тот, вероятно, готовит новое католическое королевство для себя: кузен Марии, он, верно, рассчитывает на семейные связи. Дуглас — беспринципный человек, приспособленец, ему все равно, род Говарда выдвинется благодаря этому заговору или какой другой, лишь бы сам Дуглас на этом нажился. Любопытно, догадывается ли о планах дядюшки Филип Говард, столь красноречиво выступающий за цивилизованный, без лишнего кровопролития переворот?
Я поспешно сложил улику и засунул ее за пояс штанов, под рубашку. Одной этой бумаги было достаточно, чтобы вознаградить меня за риск, даже если бы я ничего больше в ту ночь не нашел; не бумага, а чистое золото. Собственноручно составленная Генри Говардом королевская родословная, в которой не нашлось места для Елизаветы и которая явно обнаруживает его намерение вступить в брак с Марией, — достаточное доказательство измены, на такое Уолсингем и не надеялся. А уж на допросе с пристрастием Говард выдаст все подробности заговора, и вторжение удастся предотвратить.
Сердце громко стучало от радости, но времени я не терял: наклонился и попробовал открыть дверцы черного бюро, но тут впервые удача изменила мне — они были надежно заперты. Больше вроде бы в этой комнате негде было ничего спрятать, и если Генри Говард хранил у себя запретные книги по магии — а он конечно же хранил, — то где, если не в этой потайной часовне? Я поковырял острием кинжала в замке, но скважина оказалась слишком мала, и не удавалось проникнуть в нее достаточно глубоко, чтобы вскрыть замок. Разочарованный — и встревоженный, ибо я вдруг заметил, что свечи уже догорают, — я оставил шкафчик в покое и вернулся к полкам над медной головой проверить, не найдется ли там какого-нибудь мелкого предмета, которым я мог бы воспользоваться как отмычкой. Взгляд мой скользнул по ряду сосудов, похожих на раки для мощей, и один из них в особенности привлек мое внимание: богато украшенная стеклянная бутылочка с локоном золотистых волос внутри.
