Я следил за ним, приоткрыв в изумлении рот. Четырнадцать лет он бился, пытаясь расшифровать запись и обрести тайну бессмертия. Мне стало его жаль. Неудивительно, что Говард питает склонность к безумно честолюбивым планам: он, конечно, слегка тронулся умом, чудо, что еще вовсе не рехнулся.
— Но у Фичино был ключ, — пустился я рассуждать вслух. — Тот самый, Великий Ключ. Он смог прочесть книгу, в том числе зашифрованную часть, потому и отказался ее переводить.
— Либо ключ где-то есть, либо его можно вычислить, — устало согласился Говард. — Но как найти его, Бруно? С чего начать?
— У Ди в библиотеке множество книг по криптографии, — ответил я и посмотрел ему прямо в глаза. — Но это вам и так известно.
Говард изогнул бровь:
— Попросить его помощи? Признаться, что книга, из-за которой его чуть не убили, у меня? Разумеется, я не раз пытался выяснить, нет ли у Ди среди его бумаг и рукописей — быть может, неведомо для него самого — Великого Ключа. Я подсылал людей к нему в дом под видом ученых из других городов, я и сам рылся в его книгах, когда знал, что Ди должен отлучиться. Но мне едва ли удалось проникнуть в тайны его библиотеки. — Лицо Говарда омрачилось, он посмотрел на меня так, словно только что припомнил, с кем говорит. — Ничего, скоро Джону конец. Елизавета не будет больше закрывать глаза на его делишки, и, даже если ему сохранят жизнь, имущество конфискуют. Тут-то я и заполучу его книги. — Хотя глаза Говарда мерцали безумным блеском, голос его холоден и сдержан; может, он и лишился отчасти рассудка, но неумолимое стремление к цели все еще не оставило его. И слова о неминуемой участи былого учителя — признание.
— Нед Келли — один из ваших шпионов?
Говард потер острую бородку, словно вспоминая, о ком идет речь:
— Келли. Прожженный мошенник, но фантазия у него работает, и он умеет втираться в доверие. Правда, со мной у него этот номер не прошел.
— Со мной тоже.
— Джоанна, служанка, привела его ко мне. Отыскала на какой-то ярмарке, он дурачил народ карточными фокусами. Она решила, что он мне пригодится. Кто бы мог подумать, что Келли с такой легкостью очарует Ди, станет главным человеком в его доме.
Насмешливый тон Говарда не на шутку разозлил меня, и я покрепче вцепился в книгу.
— Вы наняли Келли и велели ему «вызывать духов» для Ди, навлечь на него позор и кару, — сквозь зубы заговорил я.
Говард хихикнул в ответ.
— Я же знал: если Ди поверит, будто ему удалось вступить в общение с духами, он не удержится от соблазна и похвастается королеве. Ей тоже неймется выйти за пределы знаний, доступных смертным, но в ее совете хватает врагов оккультных искусств: Уолсингем против, и Бёрли, и я сам, разумеется, — произнес Говард и хвастливо похлопал себя по груди. — Ди рухнет как подрубленное дерево, вот увидишь. И мне не придется больше страшиться, как бы он не разоблачил мое прошлое, мои тайные занятия магией. — Сложив руки на груди, Говард оглядел меня с головы до ног. — Осталось лишь разобраться с тобой, Бруно.
— А девушки? — Неукротимая ярость рвалась из моей груди. — Они умерли ради того, чтобы придать достоверности чудовищным пророчествам Келли? Чтобы обвинить Ди и в убийстве, чтоб уж наверное покончить с ним?
Придворная выучка помогала Говарду при любых обстоятельствах сохранять равнодушное выражение лица, но я рассчитывал, что столь откровенное обвинение хотя бы на миг сорвет с него маску, и я подмечу некий проблеск вины, признания, но вместо этого увидел изумление, а затем гнев.
— Девушки? Иисусе Христе, Бруно, ты подозревал меня в этом? — Он, казалось, и впрямь был поражен, уязвлен, но я напомнил себе, что передо мной политик, опытный в искусстве обмана. — Да ведь это было бы нелепо: привлекать таким образом внимание к заговору против королевы в тот самый момент, когда мы готовим вторжение и успех наш целиком и полностью зависит от внезапности! С какой стати я бы пытался сорвать план, на котором основана моя будущность?
— Пророчество Неда Келли во всех подробностях предсказало смерть Эбигейл Морли. — Я слегка понизил голос, утратив первоначальную уверенность. — Откуда он их взял?
Говард нетерпеливо отмахнулся:
— Келли — идиот, его воображение питается дешевыми памфлетами. Он прочел о первом убийстве и «предсказал» второе, а убийца нанес второй удар, вот и вышло, как будто Келли что-то там «провидел». Для нас, для планов вторжения ничего хуже этих убийств и придумать нельзя. Католиков хватают, допрашивают, во дворце утроена стража, и за Марией Шотландской тоже следят в оба, а я отправил Трокмортона к вельможам-католикам, уговаривать их присоединиться к нам. Ты в самом деле думал, что я мог таким глупейшим образом все испортить? Крестом клянусь, что за безумие! — Глаза его полыхали. — Конечно, если к этим убийствам приплетут Ди, мне это на пользу, но, уверяю тебя, Бруно, для нас это очень не вовремя. К тому же, — добавил он, охорашиваясь, — подобная вульгарность совершенно мне чужда. Иногда убийство бывает необходимо, но устраивать из него зрелище, гротеск — такое мог натворить лишь человек, в коем тщеславие сильнее доводов рассудка и стремления к цели.
Я вгляделся в этого странного человека, и прежняя уверенность в его виновности рассеялась окончательно. Пусть он и ухмылялся самодовольно, было видно, что он говорит правду. Мне хотелось, чтобы Говард был виноват, и я подгонял факты под свою теорию, но даже для самого себя не нашел убедительного объяснения, зачем понадобились деяния, столь явно указывавшие на католическую угрозу. Теперь же, когда мне стало известно, сколь далеко простираются династические амбиции Говарда, я понимал, что и убийство Елизаветы не в его интересах, а стало быть, рухнула и теория, будто он хотел использовать Сесилию Эш как свое орудие, отравить ее руками королеву. Но если убийца не Говард, то кто же?
— Верни мне книгу, Бруно, — напомнил хозяин, протягивая руку. — А то еще разгадаешь шифр, как только я отвернусь.
Я шагнул вперед на тяжелых, будто свинцом налитых, ногах и отдал ему заветный том. Шершавый переплет выскользнул из моих пальцев, когда Генри Говард решительно потянул книгу к себе, и я в бессильном отчаянии смотрел, как он заворачивает книгу в тряпицу и убирает ее в шкатулку, словно у меня отбирали только что обретенную после долгой разлуки возлюбленную. И правда, я так долго гонялся за этой книгой — с большим постоянством, чем когда-либо ухаживал за женщиной! Подержать книгу в руках и тут же с ней расстаться — это было хуже, чем продолжать бесплодные поиски, не будучи даже вполне уверенным в существовании легендарного тома. И голос моей самонадеянности нашептывал мне: будь у нас время, мы бы с Ди разгадали шифр, с которым Говард так и не справился за четырнадцать лет. Я с тоской проводил взглядом шкатулку — Говард спрятал ее за пазуху. Представится ли мне когда-либо случай еще раз заглянуть в эту книгу?
Клинок на алтаре матово мерцал от пламени свечей. Если рвануться к шпаге прямо сейчас, пока Говард возится с книгой, может быть, я успею схватить ее, хотя он и стоит ближе? Говард как будто прочел мои мысли и, даже не глядя, положил правую ладонь на рукоять.
