— И вот еще что, — прервал мои размышления Павел. — Император не приедет в Москву. Открытие водопровода решено отложить на год.
— Значит, мысль о том, что заговорщики хотят отравить воду, пришла в голову не только мне? — промолвил я.
— Да, уж слишком красноречивы прозвучали слова: «Россия содрогнется от ужаса», — подтвердил Поло. — Преступление приурочивалось к визиту его величества по случаю открытия водопровода. Вывод напрашивался сам собою.
Я прошелся по гостиной. Павел подошел ко мне, взял меня за плечи и посмотрел мне прямо в глаза:
— Воленс-Ноленс, все хорошо! Ты, конечно, сбежал из-под стражи, но зато вывел на чистую воду преступников и обнаружил тайник с ядовитыми минералами, благодаря тебе арестована итальянская авантюристка, арестован Пескарев…
— Пескарев убит, — раздался голос со стороны.
Мы обернулись. В дверях стоял майор Балк.
Глава 23
— Как это случилось?! — изумился Павел.
Яков шумно выдохнул, торопливо перекрестился и, с тревогою глядя на меня, покачал головою.
— Его доставили на Съезжую. Оттуда повезли в полицейской карете в тюрьму. На каком-то перекрестке случилась давка. Пока разбирались, подошел неизвестный, распахнул дверцу экипажа и выстрелил в голову Пескареву, — доложил майор Балк.
— Убийцу задержали? — спросил граф Строганов.
— Увы, — развел руками майор. — Московиты оказались не слишком расторопными, разбойник скрылся в толпе.
— Зато мы проявили чудеса расторопности, — пробормотал я, но так, что никто моих слов не разобрал.
Яков взял меня под локоть и отвел в сторону.
— Андрей, — промолвил он. — Ты хоть представляешь себе, какой опасности подвергал себя, затеяв в одиночку розыск?! Эти люди ни перед чем не останавливаются!
— Прости, я и тебя втянул в опасную авантюру! Но этих людей нужно разоблачить! Иначе наша жизнь остается в опасности!
— Андрей, предоставь это дело полиции! Твоя невиновность не подлежит сомнению, а это главное!
— Нет, я должен довести розыск до конца, иначе на каком-нибудь перекрестке ушлый малый откроет дверцу кареты и продырявит нам с тобою головы! — ответил я и, не оставив Якову возможности возразить, повернулся к графу Строганову. — Поло, ты обещал мне свидание с графиней де ла Тровайолой.
Граф Строганов помедлил с ответом. Я ждал. Но вдруг отворилась дверь, и вошел лакей.
— Явился посыльный, просит передать письмо для графа Воленского, — сообщил он.
— Так подай его графу, — велел Павел.
Лакей передал мне конверт и по знаку графа Строганова удалился. Заинтригованные Поло и Яков следили за моими действиями. Письмо и меня озадачило. Я сломал печать.
Сергей Михайлович Мартемьянов по случаю нашего чудесного освобождения имел честь пригласить меня на ужин в собственный дом на Петровке.
— Я слышал, у него очаровательная дочка на выданье, — промолвил Павел.
— Не увиливай! — отрезал я. — Ты обещал свидание с Алессандриной.
— Хорошо, — кивнул граф Строганов. — Я выясню, где она.
— Что значит — выясню, где она? — не понял я.
Павел поморщился, словно я досаждал ему какими-то пустяками, и промолвил:
— Послушай, московские власти сами здесь решают…
— О чем ты говоришь?! — возмутился я. — Майор Балк сказал, что Алессандрину отправили в острог как секретного арестанта! Тебе ли не знать, что это значит! Она не числится ни в каких документах! Верный способ погубить человека! Мы сейчас в тепле, а она, может быть, в подвале среди отребья, потерявшего человеческий облик, вперемешку с мужчинами, женщинами…
— Андрей! Андрей! — воскликнул Поло. — Не забывай, она хладнокровно отправила на тот свет пятерых! И судя по легкости, с которой она пускает в ход оружие, это далеко не первые ее жертвы! Чего же ты ждал?! — Он подошел ко мне, обнял за плечи, встряхнул и добавил: — Ну, почему, скажи, почему тебе так везет с авантюристками?! Почему ты не найдешь простую девушку…
— Не знаю. — Я развел руками. — Наверно, ты прав. Я и сам не могу отделаться от мысли, что история повторяется. Мало мне было виконтессы де Понсе.
— Ты же знаешь, дружище, — присоединился к разговору отставной штабс-капитан, — что я решил оставшуюся жизнь посвятить заботе об узниках. Но сейчас согласен с Павлом Александровичем. Условия в наших тюрьмах конечно же ужасающие, но, к сожалению, преступников отправлять больше некуда!
— Ладно-ладно, — согласился я, пересилив гадкое чувство. — Составишь мне компанию завтра? Познакомлю тебя с Мартемьяновыми. А пока мы должны довести до конца следствие, это вопрос нашей чести…
— Воленс-Ноленс, не горячись, — встревожился Поло.
— …и нашей жизни, — продолжил я.
— А меня, стало быть, Мартемьянов не приглашает, — с иронией промолвил майор Балк.
Он посмотрел на меня снисходительно. Я стушевался, сообразив, что пожинаю плоды чужого труда. В спасении Сергея Михайловича главная заслуга принадлежала майору, но в суматохе их, должно быть, не представили друг другу. Я схватил Михаила Дмитриевича за руку и с чувством промолвил:
— Едемте! Едемте с нами! Уверен, Мартемьяновы будут счастливы!
— Да ладно. — Майор Балк высвободил руку. — Это я так просто…
Поло обнял Якова и меня и сказал:
— Завтра воспользуйтесь моей каретой, — похлопал меня по плечу и добавил: — А сегодня, дружище, для тебя приготовили ванну.
— Что ж, и мне пора, — откланялся майор Балк и напоследок взглянул на меня многозначительно: — До завтра.
На следующее утро граф Строганов приказал дворецкому, во-первых, послать за московским полицеймейстером, а во-вторых, произвести добровольный сбор у челяди женского пола теплого белья и иных принадлежностей для облегчения арестантской участи. В полдень в сопровождении полицейского поручика я отправился к Бутырской слободе в тюремный замок. Мосье Каню волочил увесистый узел и кота Нуара. Когда мы вышли из кареты, поручик объявил:
— С котом в тюрьму не положено!
— Нарочно взял с собою животное, чтобы мне тюк самому пришлось нести! — попрекнул я французишку, забирая узел.
Поручик предъявил смотрителю разрешение на свидание с секретной арестанткой. Тот ознакомился с бумагой, окинул меня быстрым взглядом и обронил:
— Прошу, следуйте за мною.
Мы прошли мрачными коридорами и оказались в помещении с крепким столом и двумя табуретами по разные стороны. Отдельно стояла жаровня на треноге, где курилась ветка можжевельника. Узел смотритель забрал.
— Осмотрим и дозволенное передадим арестантке, — объяснил он.
Я прождал с четверть часа. Наконец унтер-офицер и рядовой солдат привели Алессандрину. Она ступала тяжело, вынужденная тащить огромный чурбан, от которого тянулась цепь к железному обручу на ее шее. Ночь в тюрьме измучила ее. Она была бледной, губы сделались серыми. Но в глазах светилась надежда, и я понимал, что я и только я питаю эту надежду. Сердце мое сжалось от боли. Я не знал, верить ли в те обвинения, что выдвинуты против нее?
