Взяв в руки стакан, анатом наполнил его чистой водой и, обхватив рукой плечи пациента, слегка приподнял его на постели, чтобы тот смог попить. Картрайт сделал несколько жадных глотков и упал на плечо Краудера. По щеке стекали струйки воды. Вынув платок, анатом осторожно вытер лицо больного. Тот не возражал — тяжело дыша, он ожидал нового приступа. Картрайт ненадолго открыл глаза — роговая оболочка глаза стала алой от крови. Словно воплощенный ад смотрел в лицо анатома.
— Долго ли это продлится, господин Краудер? — задыхаясь, спросил лавочник.
— Возможно, сутки.
Застонав, Картрайт отвернулся. Краудер поднялся и увидел Ханну.
— Слушай, девица, ты умеешь читать? — Служанка кивнула. — Тогда иди в мой дом и принеси из шкафа с ящиками, что стоит в моем кабинете, склянку с надписью «Валериана».
Лицо девушки приобрело растерянное выражение, Краудер нетерпеливо вздохнул. Майклс открыл ящик маленького столика, стоявшего в дальнем конце комнаты, у темной стены, и указал на его содержимое — бумагу и чернила. Поблагодарив его, Краудер начертал на бумаге нужное слово.
— Вот тебе ключ. Мои слуги покажут, где стоит шкаф. Поторопись.
Она выскочила из комнаты, Краудер проследил, как за ней закрылась дверь.
— Господин Краудер, — заговорил Майклс, — а вы знаете, что послужило причиной?
— Судя по силе приступа и металлическому привкусу, который он ощутил, я сказал бы, что это мышьяк.
— Надежда есть?
Краудер покачал головой.
— Когда Ханна вернется, я спущусь вместе с ней и закупорю бутылки, — объявил Майклс.
— Еду тоже проверьте, если он ел час назад.
— Почему он спросил о вас и госпоже Уэстерман?
— Мы были здесь некоторое время назад, хотели спросить, видел ли он Брука, когда тот направлялся в городок, — ответил Краудер. — Он угощал нас лимонадом.
— Но вы от него не пострадали.
— Как видите.
Чуть прикусив свой большой палец, Майклс скосился в сторону.
— И что же — он видел Брука?
— Да. И тот помахал у него перед носом адресом виконта Хардью. Однако Картрайт не может его припомнить.
Майклс сжал кулаки.
— Это вы нашли ту сиделку из замка?
— Да.
— Ее тоже убили, я полагаю. Хоть в городке и твердят, что она наложила на себя руки.
— Да. Убили. — Краудер не стал уточнять, а просто взял еще один стул, поставил его у изголовья постели и расположился на нем, как человек, готовый к долгому ожиданию.
Майклс искоса поглядел на анатома.
— За чем вы послали?
— За опиатом. Он должен уменьшить его мучения в самом конце.
Майклс вздохнул и снова занял свое место в затемненном углу.
Рейчел взяла в руки книгу, а затем снова отложила ее, поглядев на тот самый абзац, который прочитала уже дважды, так ничего и не поняв. Харриет продолжала ходить взад-вперед по комнате. Тут раздался негромкий стук в дверь, и вошла госпожа Хэткот, держа в руке сложенный вдвое листок бумаги. Харриет выхватила его у экономки и развернула, прикусив губу.
— Харриет?
Обернувшись к сестре, госпожа Уэстерман вложила записку ей в руку.
— Отравлен. Сделать ничего нельзя.
Госпожа Хэткот вздрогнула, но быстро опомнилась.
— Я отправлю Дэвида назад, мэм, пусть дожидается свежих новостей, если, конечно, вы не станете передавать никаких весточек.
Харриет кивнула, не поднимая глаз.
— Да, будьте любезны. Я не буду передавать весточек.
Краудер точно не знал, Майклс ли послал за сквайром или вести перенеслись к Бриджесу по воздуху, без помощи гонца в человеческом обличье. Как бы там ни было, сквайр прибыл и, поговорив со служанкой, занял место в сгущающейся тьме комнаты рядом с Краудером и Майклсом. Воздух в помещении был душным и зловонным, и, хотя анатом распахнул окно, проникавший внутрь ветерок был столь незначительным, что едва ли приносил облегчение. У Картрайта начался бред, он звал жену и сына — то голосом, выражавшим отчаянную боль утраты, то весело, словно видел их обоих перед собой.
Бриджес подождал, пока Краудер охладит лоб своего пациента и снова измерит напряженный пульс, а потом взял его за руку и вывел в коридор.
— Вы считаете, это яд? — осведомился сквайр.
— Я уверен в этом.
— По-прежнему ли прочен его разум? Можем ли мы узнать у него, как это приключилось? Вероятно, это случайность.
— Я дал ему снотворное снадобье, так что, если хотите поговорить с ним, делайте это сейчас. Возможно, после я дам ему более щедрую дозу. Мучается он чрезвычайно.
Втянув воздух сквозь зубы, сквайр кивнул.
— Прекрасно, прекрасно. Как вы думаете, откуда взялся яд?
— Я еще не осматривал бутылки и съестное на кухне, но подозреваю, что не обошлось без аква вита, полученной из рук господина Торнли. Служанка сказала, он выпил немного, после того как мы с госпожой Уэстерман ушли отсюда. Симптомы были настолько сильными и внезапными, что иной причины и придумать невозможно. Лимонад, который мы пили вместе, очевидно не был испорчен. Вы можете видеть это сами по тому, что я стою здесь с вами и разговариваю. — Шепот Краудера звучал сурово и жестко.
— Действительно, — отозвался сквайр. — Разве только кто-то, как вы выразились, испортил лишь его стакан.
— Это можно прояснить, проведя достаточно быстрый опыт. Дать немного этого спиртного напитка какой-нибудь уличной собаке. Если в течение часа она не подохнет, вы можете предполагать все что хотите.
— Прекрасно, прекрасно, господин Краудер. — Положив руку на плечо анатома, сквайр некоторое время не убирал ее, словно человек, стремящийся обрести равновесие на плывущем судне. — А еще вы утверждаете, что сиделка также была убита.
— Утверждаю. А вы сомневаетесь?
— Вопрос не в сомнении, я просто не могу понять, что тут происходит. Возможно, это всего лишь череда злосчастных, не связанных друг с другом событий? Может, это и есть простейшее умозаключение?
— Это невероятно. Люди были убиты, и сделал это вовсе не одинокий вор.
— Вы указываете на господина Хью Торнли.
— Если Александра так и не найдут или если обнаружится, что он умер, в этом случае Хью унаследует поместье. Кто еще может извлечь подобную выгоду?
В сумраке сквайр смерил анатома тягостным взглядом.
— А если оба брата будут устранены? Один — в результате убийства, другой — по воле закона, кто же получит богатство? Не думаю, что вы так уж стремитесь посмотреть, как человека повесят за убийство родственника.
