– Это еще пустяки по сравнению с тем, что я могу
сказать, если захочу! – сказала Герцогиня, явно очень довольная собой.
– Спасибо, не надо, не надо, – сказала Алиса – не
беспокойтесь, пожалуйста!
– Какое тут беспокойство, душечка! – сказала
Герцогиня. – Я только рада, что могу сделать тебе маленький
подарок, – все, что я могу сказать!
«Хорошенький подарочек, большое спасибо! – подумала
Алиса. – Хорошо, что на рожденье таких не приносят!» Но вслух она этого,
естественно, не произнесла.
– Мы опять задумались? – сладким голоском спросила
Герцогиня, еще глубже вонзив свой подбородочек в плечо Алисы.
– Разве мне запрещено думать? – ответила Алиса,
пожалуй, резковато. Правда, ее терпение было уже на исходе.
– Нет, душечка, – сказала Герцогиня, – и
поросяткам не запрещено летать, а мор… Тут, к большому удивлению Алисы, голос
Герцогини замер – замер посредине ее любимого слова, и рука, вцепившаяся в руку
Алисы, задрожала.
Прямо перед ними, скрестив руки на груди, стояла Червонная
Королева, хмурая и зловещая, как грозовая туча.
– П-прекрасный денек, ваше величество, – начала
было Герцогиня еле слышным голосом.
– По доброте своей всемилостивейше предупреждаю, –
крикнула Королева, топнув ногой, – или тебя, или твоей головы здесь не
будет – и не сию минуту, а в сто раз быстрее! Выбирай!
Герцогиня выбрала – и исчезла, причем уложилась точно в
срок.
– Вернемся к игре! – сказала Королева Алисе. Алиса
была так напугана, что не произнесла ни слова и молча поплелась за Королевой на
крокетную площадку. Остальные игроки, воспользовавшись отсутствием ее
величества, расположились на отдых в тени, но едва она показалась, как они
немедленно возобновили игру. Промедление было смерти подобно – Королева мимоходом
заметила, что кто хоть чуточку опоздает, будет казнен без опоздания.
Игра пошла по-прежнему: Королева не переставала со всеми
спорить, скандалить и кричать: «Отрубить (соответственно, ему или ей) голову!»
Солдаты брали под стражу приговоренных: разумеется, для
этого им приходилось покидать свои посты, и в результате не прошло и получаса,
как ворот вообще не осталось, а все, кто пришел повеселиться, были арестованы и
ожидали казни.
Тут Королева наконец решила передохнуть (она порядком
запыхалась) и сказала Алисе:
– Уже видела Рыбного Деликатеса?
– Нет, – ответила Алиса. – Даже не слышала
про такого!
– Из него готовят рыбацкую уху и многое другое, –
объяснила Королева.
– Очень интересно, – сказала Алиса.
– Тогда идем, – приказала Королева, – он сам
все расскажет.
Уходя, Алиса успела услышать, как Король тихонько сказал,
обращаясь ко всему обществу сразу:
– Вы помилованы.
«Ну вот, это совсем другое дело!» – радостно подумала она.
Все эти бесчисленные приговоры сильно ее огорчали.
Вскоре они с Королевой наткнулись на Грифона, крепко
спавшего на самом солнцепеке.
– Вставай, ленивая тварь, – сказала
Королева, – и отведи юную леди к Деликатесу! Пусть он ей расскажет свою
историю. А мне надо вернуться и присмотреть за домашними делами. Я там
распорядилась кое-кого казнить.
Она ушла, и Алиса осталась наедине с Грифоном. Хотя
наружность чудовища не слишком пришлась Алисе по душе, она подумала, что его
общество ничуть не опаснее, чем общество кровожадной Королевы. И она решила
подождать.
Грифон приподнялся, сел и протер глаза; он долго смотрел
вслед Королеве, а когда она окончательно скрылась из виду, фыркнул.
– Комедия! – сказал он, то ли про себя, то ли
обращаясь к Алисе.
– Где комедия? – спросила Алиса.
– Да вон пошла! – сказал Грифон. – Все ведь
одна комедия! У нас тут никто никого не казнит, не волнуйся. Пошли!
«Только и слышишь: „Пошли! Пошли!“ – думала Алиса, неохотно
следуя за Грифоном. – Все кому не лень командуют! Прямо загоняли меня
тут».
Они прошли совсем немного, и вот уже в отдалении показалась
поникшая фигура Деликатеса. Он в грустном одиночестве сидел на обломке
прибрежной скалы, и далеко разносились его душераздирающие стенания и вздохи.
Алисе стало его ужасно жалко.
– У него какое-то большое горе? – спросила она
Грифона. – Кто его обидел?
Грифон отвечал ей почти теми же самыми словами, что и
раньше:
– Какое там горе! Одна комедия! Никто его не обидит, не
волнуйся! Пошли!
И они подошли к Деликатесу, который только посмотрен), на
них большими, полными слез глазами, но ничего не сказал.
– Слушай, старик, – сказал Грифон, – тут вот
молодая леди хочет узнать твою историю. До зарезу.
– Я все поведаю, не тая, – сказал Деликатес
протяжно и уныло. – Садитесь оба, и молчите оба, пока я не окончу свой
рассказ.
Гости сели, и несколько минут никто не произносил ни слова.
«Не понимаю, как он может когда-нибудь окончить, раз он и не собирается
начинать», – успела подумать Алиса, но продолжала терпеливо ждать.
– Был некогда я рыбой, – сказал наконец Деликатес
с глубоким вздохом, – настоящей…
За сим последовало долгое-долгое молчание – его нарушали
лишь редкие восклицания Грифона (приблизительно: «Гжхкррх!»), а также
беспрерывные вздохи и стоны Деликатеса.
Алиса уже не раз хотела встать и сказать: «Большое спасибо
за ваш интересный рассказ», но она все-таки немножко надеялась, что продолжение
следует, и крепилась: сидела смирно и молчала.
– Когда мы были маленькими, – заговорил Деликатес
менее патетическим тоном (хотя время от времени возвращался к прежним
стенаниям), – мы ходили в школу в море. Учителем был сущий Змей Морской. В
душе – Удав! Между собой его мы называли Питоном.
– А почему вы его так называли, раз он был Удав, а не
Питон?
[18]
– заинтересовалась Алиса.
– Он был Питон! Ведь мы – его питонцы! – с
негодованием ответил Деликатес. – Боюсь, дитя, ты умственно отстала!
– Стыдно, лапочка, не понимать таких простых
вещей! – подлил масла в огонь Грифон, и оба чудища молча уставились на
бедную Алису, которой хотелось только одного: поскорее еще раз провалиться
сквозь землю.
