Математик и Козлик
Делили пирог.
Козлик скромно сказал:
– Раздели его вдоль!
– Тривиально! – сказал Математик. –
Позволь,
Я уж лучше
Его разделю поперек! –
Первым он ухватил
Первый кус пирога.
Но не плачьте,
Был тут же наказан порок:
«Пи» досталось ему
(А какой в этом прок?!)
А Козленку…
Козленку достались
Рога!
– Слушай, дитя, какой смысл произносить всю эту
чепуху, – проворчал Рыбный Деликатес, – если ты даже ничего не можешь
толком объяснить? Это что-то неслыханное!
– Да, тяжедый случай, – поддержал друга
Грифон. – Лучше прекратим!
И Алиса, надо сказать, очень обрадовалась.
– Не пройти ли нам вторую фигуру Раковой
Кадрили? – предложил Грифон. – Или ты, может быть, предпочитаешь,
чтобы Деликатес спел тебе еще песенку?
– Да, песенку, конечно, песенку! Дяденька Деликатес,
будьте так добры! – закричала Алиса с таким энтузиазмом, что Грифон даже
немного обиделся.
– Гм! Ну что ж, как угодно, – проворчал он. –
О вкусах не спорят! Спой ей «РЫБАЦКУЮ УХУ», старик!
Рыбный Деликатес испустил тяжелый вздох и голосом,
прерывающимся от рыданий, запел:
Чудо-Уха! Что сравнится с ней!
Что ароматней, вкусней, сытней?
Люди простят вам любые грехи
Ради тарелки рыбацкой ухи –
Деликатесной ухи!
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
Деликате-е-есной,
Дивной рыбацкой
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
Мясо и дичь – все чепуха!
Радует душу только Уха!
Кто не отдаст все на свете за две
Ложки ухи, тот, конечно, не ел
Дивной рыбацкой ухи!
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
Деликате-е-есной,
Дивной рыбацкой
Ах-Ох-Ух-и-и-и! Ах-Ох-Ухи!
– Припев два раза! – крикнул Грифон, и Деликатес
начал было повторять припев, как вдруг издали донесся крик:
– Суд идет!
– Бежим! – завопил Грифон и, схватив Алису за
руку, помчался со всех ног, не дожидаясь окончания песни.
– Какой суд? – спросила Алиса, задыхаясь от бега.
Но Грифон только повторил, «Бежим!» – и помчался еще быстрей, и лишь легкий
ветерок приносил к ним замиравшие в отдалении душераздирающие слова:
Ах! Ох! Ух! И! И! И!
Ах! Ох! Ухи!
Глава 11
в которой выясняется, кто стащил пирожки
Когда Алиса с Грифоном прибежали. Король и Королева уже
сидели на троне, а кругом собралась огромная толпа: пичужки, зверюшки всех
пород, не говоря уже о картах всех мастей. Перед судейским троном стоял в цепях
под охраной двух солдат – один справа, другой – слева – Червонный Валет.
По правую руку от Короля находился Белый Кролик, с трубой в
одной лапке и пергаментным свитком в другой.
А в самом центре судебного зала стоял стол, а на нем
красовалось большое блюдо с пирожками, н вид у них был такой аппетитный, что у
Алисы прямо слюнки потекли. «Хорошо бы, суд уже кончился и позвали к столу!» –
подумала она.
Но так как, судя по всему, до этого было еще далеко, она,
чтобы скоротать время, стала рассматривать все окружающее. Хотя Алиса раньше
никогда не бывала в суде, она устала про суд в книжках, и ей было очень приятно
отметить, что она знает, как тут все – или почти все – называется.
«Вот это судья, – сказала она про себя. – Кто в
большом парике, тот и судья».
[24]
Судьей, кстати, был сам Король, и так как на парик ему
пришлось надеть корону, он очень стеснялся – такой наряд был ему явно не к
лицу.
«А вот эти двенадцать тварюшек (она не могла найти другого
слова – ведь там были и птички и зверьки) – это, наверное, пристяжные… нет,
присяжные!»
Алиса не без гордости раза два-три повторила это слово.
«Вряд ли много найдется девочек в моем возрасте, а то и старше, – подумала
она, – которые слыхали такое слово и знают, что оно значит».
[25]
Пожалуй, она была права, хотя слово «заседатели» было бы
ничуть не хуже. Присяжные сидели на большой скамье, стоявшей на возвышении
(«Это скамья присяжных. В скамейке то все и дело, кто на нее присел, тот и
присяжный», – подумала Алиса). У всех у них были грифельные доски, и все
они что-то деловито записывали.
– Что это они? – шепнула Алиса Грифону. –
Записывать-то нечего, суд еще не начался!
– Они записывают свои имена, – тоже шепотом
ответил Грифон, – боятся забыть, как их зовут, пока процесс кончится.
– Вот дураки-то! – начала было Алиса громко
выражать свое возмущение, но тут же осеклась – Белый Кролик закричал:
– Соблюдать тишину в зале заседания!
А Король надел очки и обвел зал настороженным взглядом,
разыскивая нарушителя тишины.
Присяжные (Алиса прекрасно это видела) принялись записывать
на своих досках: «Вот дураки-то»; она даже заметила, что один из них не знал,
как пишется слово «дураки», и попросил соседа подсказать.
«Да уж, они там напишут, – подумала Алиса, – могу
себе представить!»
На беду, у кого-то из присяжных грифель все время отчаянно
скрипел. Алиса, понятно, не могла этого вынести; она вскочила, незаметно
подобралась к присяжному сзади и, улучив момент, выхватила у него грифель.
Проделала она это так ловко и быстро, что бедняга присяжный (это был как раз
Тритон Билль) даже не понял, что произошло. Он долго искал свой грифель, но так
и не нашел и в конце концов решил писать просто пальцем.
