– Никому, – сказал Кролик. – Я хочу сказать,
снаружи ничего не написано, – торопливо поправился он, развернул бумажку и
добавил: – Ну конечно! Это даже и не письмо – это просто стишки!
– А почерк подсудимого? – спросил другой
присяжный.
– В том-то и дело, что нет, – сказал Белый
Кролик, – и это особенно подозрительно! Присяжные растерянно захлопали
глазами.
– Выходит, он подделал чей-то почерк? – сказал
Король. Присяжные успокоились и просветлели.
– Ваше величество! – неожиданно заговорил
Валет. – Я этого не писал, и никто не докажет, что я это писал: там нет
никакой подписи.
– Тем хуже для вас, если подписи нет, – сказал
Король. – Не будь у вас на уме злодейства, вы бы подписались, как честный
человек!
И тут все захлопали, и не зря: действительно, это были
первые умные слова, какие Король произнес за весь день.
– Итак, вина его доказана, – начала
Королева, – и пора уже отру…
– Ничего тут не доказано! – перебила Алиса. –
Да вы что? Вы даже не знаете, про что эти стишки!
– Огласи их, – сказал Король. Белый Кролик напялил
на нос очки.
– С чего начинать, ваше величество? – спросил он.
– Начни с начала, – торжественно произнес
Король, – и продолжай, пока не дойдешь до конца. Тогда остановись!
В судебном зале воцарилась мертвая тишина, и Белый Кролик
прочитал вслух следующие строки:
Ни он, ни я, ни мы, ни вы
Не ведали беды,
Но он поверил ей, увы,
Что я боюсь воды!!
Меня пытались не мытьем,
Так катаньем донять.
Они вдвоем, а мы – втроем,
А дважды два – не пять!
Он ей – ты мне. Мы вам – вы нам!
Она ему – оно!
Хотя они – он знает сам! –
Вернулись к ней давно!
«Ты измываться им не дашь!» –
Он сам так утверждал!
И что ж? Она же входит в раж,
Подняв такой скандал!
И лучшие умы страны
Гадают до сих пор:
Они ли, мы ли, вы ль должны
Смыть кровью свой позор!
Во имя нашей чистоты
Пускай не знает свет:
НА САМОМ ДЕЛЕ ВЫ – МЫ – ТЫ –
ОНИ С НЕЙ
Или нет?
– Это самое важное доказательство вины
подсудимого, – сказал Король, удовлетворенно потирая руки. – Оно
перевешивает все остальные улики, так что пусть присяжные удалят…
– Да это же просто чепуха! – крикнула Алиса (она к
этому времени настолько выросла, что не побоялась перебить самого
Короля). – Я отдам наперсток тому, кто объяснит, про что тут говорится!
Тут нет ни на вот столечко смысла!
Присяжные в полном составе записали на своих досках: «Тут
нет ни на вот столечко смысла», но никто из них не рискнул попробовать
объяснить стихи.
– Ну что, если тут нет смысла, – сказал
Король, – тогда у нас гора с плеч: нам незачем пытаться его найти!
Сэкономим кучу работы! И все же, – продолжал он, расправив бумажку у себя
на коленях и мельком взглянув на нее, – мне кажется… мне кажется, что я
усматриваю тут некий смысл, что ни говорите… «Поверил ей, увы, что я боюсь
воды!» – прочитал он и обернулся к Червонному Валету. – Обвиняемый, вы
боитесь воды?
– Разве по мне не видно? – сказал он.
(И действительно, это было сразу видно – ведь он был из
тонкого картона, как и все карты.)
– Тэк-с, отлично, – сказал Король. Он продолжал
бормотать вполголоса строки стихотворения: – Мммм… «Пусть лучшие умы страны…» –
это, конечно, присяжные. Мммм… «Она ему – оно…» – ну, это несомненно, о
Королеве… Мммм… «Меня пытались не мытьем, так катаньем донять» – это ясно без
слов… Мммм… «Он ей – ты мне. Мы вам – вы нам!» Тут нет никаких сомнений – вот
что случилось с пирожками!
– А дальше, дальше, – закричала Алиса, – там
же сказано: «Они вернулись к ней давно!»
– А как же, вот они! – ликуя, крикнул Король,
царственным жестом указав на блюдо с пирожками – это поистине ОЧЕВИДНО! Мммм…
Дальше: «И что ж? Она же входит в раж…» Вот это странно! Ты разве когда-нибудь
входила в раж, душечка? – обратился он к Королеве.
– Никогда! – бешено крикнула Королева и запустила
чернильницей в скамью присяжных.
Чернильница угодила в Билля Тритона, и несчастный маленький
Билль (он давно оставил свои бесплодные попытки писать пальцем на грифельной
доске) тут снова судорожно принялся писать, макая палец в чернила, которые
потекли по его лицу.
– Ты могла бы сказать еще лучше – НИ РАЖУ! – с
улыбкой произнес Король и самодовольно оглядел публику.
Ответом была гробовая тишина.
– Это каламбур! – крикнул Король сердито. –
Остроумная шутка!
Тут все захохотали.
– Удаляйтесь на совещание! – сказал Король,
вероятно, в двадцатый раз за день.
– Нечего там! – сказала Королева. – Сперва
приговор, посовещаются потом!
– Как не стыдно! – во весь голос заявила
Алиса. – Стыдно даже болтать такие глупости!
– Молчать! – крикнула Королева, багровея от
ярости.
– Как же! – сказала Алиса.
– Отрубить ей голову! – завопила Королева во всю
глотку.
Никто не пошевелился.
– Да кто вас боится! – сказала Алиса (она уже
достигла своего настоящего роста). – Вы просто несчастные карты – и все!
И при этих словах вся колода карт взвилась в воздух и
полетела ей в лицо; Алиса вскрикнула – полуиспуганно, полусердито, – стала
от них отбиваться… и вдруг оказалось, что она лежит на берегу, положив голову
сестре на колени, а та осторожно смахивает с ее личика сухие листья, слетевшие
с соседнего дерева.
– Просыпайся, дорогая, – сказала сестра. –
Что-то ты очень разоспалась!
– Ой, а какой я забавный сон видела! – сказала
Алиса.
И она принялась рассказывать сестре все, что сумела
запомнить, про свои странные приключения – то есть все то, что вы только что
прочитали. А когда она закончила, сестра поцеловала ее и сказала:
