Но слезы и не думали униматься: они лились и лились целыми
потоками, и скоро Алиса оказалась в центре солидной лужи. Лужа была глубиной ей
по щиколотку и залила чуть ли не половину подземелья.
А она еще не успела хорошенько выплакаться!
Вдруг откуда-то издалека послышался быстрый топоток; Алиса
поскорее утерла слезы – должна же она была посмотреть, что там происходит!
Это явился не кто иной, как Белый Кролик. Разодетый в пух и
прах, в одной лапке он вдобавок держал большущий веер, в другой – пару лайковых
бальных перчаток. Он, видно, очень торопился и на ходу бормотал себе под нос:
– Все бы ничего, но вот Герцогиня, Герцогиня! Она
придет в ярость, если я опоздаю! Она именно туда и придет!
Алиса была в таком отчаянии, что готова была просить помощи
у кого угодно, так что, когда Кролик подбежал поближе, она робким голоском
начала:
– Простите, пожалуйста…
Кролик подскочил как ужаленный, выронив перчатки и веер,
отпрянул в сторону и тут же скрылся в темноте.
Веер и перчатки Алиса подобрала и, так как ей было очень
жарко, принялась обмахиваться веером.
– Ой-ой-ой, – вздохнула она, – ну что же это
сегодня за день такой? Все кувырком! Ведь только вчера все было, как всегда!
Ой, а что… а что, если… если вдруг это я сама сегодня стала не такая? Вот это да!
Вдруг правда я ночью в кого-нибудь превратилась? Погодите, погодите… Утром,
когда я встала, я была еще я иди не я? Ой, по-моему, мне как будто было не по
себе… Но если я стала не я, то тогда самое интересное – кто же я теперь такая?
Ой-ой-ой! Вот это называется головоломка!
И Алиса тут же принялась ее решать. Она сразу подумала о
своих подружках. А вдруг она превратилась в кого-нибудь из них?
– Конечно, жалко, но я не Ада, – вздохнула
она. – У нее такие чудные локоны, а у меня волосы совсем не вьются… Но уж
я, конечно, и не Мэгги! Я-то столько много всего знаю, а она, бедняжка, такая
глупенькая! Да и вообще она – это она, а я – это наоборот я, значит… Ой, у
меня, наверное, скоро правда голова сломается! Лучше проверю-ка я, все я знаю,
что знаю, или не все. Ну-ка: четырежды пять – двенадцать, четырежды шесть –
тринадцать, четырежды семь… Ой, мамочка, я так никогда до двадцати не дойду! Ну
и ладно, значит, таблица умножения не считается! Лучше возьмем географию.
Лондон – это столица Парижа, а Париж – это столица Рима, а Рим… Нет, по-моему,
опять что-то не совсем то! Наверно, я все-таки превратилась в Мэгги. Что же
делать? Ага! Прочту с выражением какие-нибудь стишки. Ну хоть эти… «Эти! В
школу собирайтесь!»
Она сложила ручки, как примерная ученица, и начала читать
вслух, но голос ее звучал совсем как чужой и слова тоже были не совсем
знакомые:
– Звери, в школу собирайтесь!
Крокодил пропел давно!
Как вы там ни упирайтесь,
Ни кусайтесь, ни брыкайтесь –
Не поможет все равно!
Громко плачут Зверь и Пташка,
– Караул! – кричит Пчела,
С воем тащится Букашка…
Неужели им так тяжко
Приниматься за дела?
Ну вот! Стихи – и те неправильные! – сказала бедняжка
Алиса, и глаза ее снова наполнились слезами.
Многие (особенно паны и мамы), безусловно, догадались, какое
стихотворение хотела прочитать Алиса. Ну, а для тех, кто его забыл, (или не
знал), вот оно:
Дети, в школу собирайтесь,
Петушок пропел давно!
Попроворней одевайтесь,
Светит солнышко в окно.
Человек, и зверь, и пташка –
Все берутся за дела,
С ношей тащится букашка,
За медком летит пчела.
[2]
– Выходит, я все-таки, наверное, Мэгги; и буду я жить в
их противном домишке, игрушек у меня не будет, играть почти что не придется, а
только все учить, учить и учить уроки. Ну, если так, если я – Мэгги, я тогда
лучше останусь тут! Пусть лучше не приходят и не уговаривают! Я им только
скажу: «Нет, вы сперва скажите, кто я буду». Если мне захочется им быть, тогда,
так и быть, пойду, а если не захочется – останусь тут… пока не стану кем-нибудь
еще… Ой, мамочка, мамочка, – зарыдала вдруг Алиса, – пусть лучше
скорее приходят и угова-а-а-а-ривают! Я прямо вся замучилась тут одна!
Тут она нечаянно глянула на свои руки и очень удивилась,
обнаружив, что, сама того не замечая, натянула крошечную перчатку Кролика. «Как
же это я так сумела! – подумала она. – Ой, наверное, я опять буду
маленькая!»
Она вскочила и подбежала к столику, чтобы померить, какая
она стала. Вот так так! В ней уже было всего сантиметров шестьдесят, и она
продолжала таять прямо на глазах. К счастью, Алиса сразу сообразила, что во
всем виноват веер – он по-прежнему был у нее в руках, – и поскорее бросила
его в сторону. А то неизвестно, чем бы это кончилось!
– Ай да я! Чуть-чуть не пропала! – сказала Алиса.
Она была сильно напугана своим внезапным превращением, но счастлива, что ей
удалось уцелеть. – А теперь – в сад!
И она со всех ног помчалась к выходу.
Бедная девочка!
Дверца была по-прежнему на замке, а золотой ключик так и
лежал на стеклянном столе.
– Ну уж это я прямо не знаю, что такое, –
всхлипнула Алиса. – И еще я стала прямо Дюймовочкой какой-то! Дальше ехать
некуда!
И только она это сказала, как ноги у нее поехали, и –
плюх! – она оказалась по шейку в воде. В первую минуту, нечаянно хлебнув
соленой водицы, она было решила, что упала в море.
– Тогда ничего, я поеду домой в поезде! –
обрадовалась она. Дело в том, что Алиса однажды уже побывала на море и твердо
усвоила, что туда ездят по железной дороге. При слове «море» ей представлялись
ряды купальных кабинок, пляж, где малыши с деревянными лопатками копаются в
песочке, затем – крыши, а уж за ними – обязательно железнодорожная станция.
Плавать Алиса умела и довольно скоро догадалась, что на
самом деле это не море, а пруд, который получился из тех самых слез, какие она
проливала, когда была великаншей трех метров ростом.
– Зачем ты только столько ревела, дурочка! –
ругала себя Алиса, тщетно пытаясь доплыть до какого-нибудь берега. – Вот
теперь в наказание еще утонешь в собственных слезах! Да нет, этого не может
быть, – испугалась она, – это уж ни на что не похоже! Хотя сегодня
ведь все ни на что не похоже! Это и называется, по-моему, оказаться в плачевном
положении…
