Движение красноречивей слов:
Ведь зренье у невежд острее слуха
[308]
.
Давно уже исследователи рассуждают о том, что было важнее для елизаветинской публики — зрительное восприятие или слуховое; обычно авторы делали вывод, что для наиболее интеллектуальной части аудитории важнее было то, что она слышит, а для остальных — то, что они видят. Слова Волумнии — это слова патрицианки, которую могла освистать чернь; их нельзя воспринимать как отражение мыслей самого Шекспира. Для всех очевидно, что своим поздним пьесам Шекспир придал особо пышную зрелищность. Он очень хорошо знал, что это важнейший элемент сценического действа, и использовал любую возможность произвести впечатление и развлечь публику. И никогда не разделял нелестного мнения Джонсона о массовом театре. Ведь этот театр создавался во многом благодаря его усилиям.
И все-таки кажется, что восприятия на глаз и на слух имеют примерно одинаковое значение в драматическом искусстве. Драма в целом — это смесь того и другого, синестетический опыт, в котором, по словам одного любителя театра, соединяется «искусность Речи» с «изяществом Движения». Драма жила характерами и движением.
Перед открытием «Глобуса» финансовая сторона предприятия была тщательно просчитана, и перед Питером Стритом поставили задачу — сделать так, чтобы театр вмещал как можно больше публики. В день открытия играли новую пьесу, и за вход на первое представление плату брали двойную. Цены на обычные спектакли устанавливали одинаковые. Подсчитано, что между 1580 и 1642 годами лондонские театры приняли пятьдесят миллионов зрителей. «Глобус» оказался процветающим предприятием, очень выгодным для всех акционеров. Актеры делили между собой годовую прибыль в 1500 фунтов, и это давало каждому около 70 фунтов. Владельцы здания зарабатывали вдобавок 280 фунтов в год. Итак, на момент смерти доля Шекспира в «Глобусе» составляла 25 фунтов в год, а доля в «Блэкфрайерз» приносила еще 90 фунтов.
Много высказывали догадок об общем доходе Шекспира: ведь он писал пьесы, играл в спектаклях, был «пайщиком», а затем стал постановщиком и одним из хозяев «Глобуса». Цифры называют разные, что-то определенное сообщил лишь Джон Уорд; в начале 1660-х годов он отмечал в своей записной книжке, что у драматурга «доход так велик», что он, «по слухам, тратит в год около 1000 ливров». Конечно, это явное преувеличение. Учитывая все источники дохода, получаем более правдоподобную цифру — около 250 фунтов в год. Напомним, что в то время жалованье школьного учителя составляло 20 фунтов, а поденного рабочего — 8 фунтов. Шекспир упомянул в завещании, что оставляет своим наследникам 350 фунтов и поместье стоимостью 1200 фунтов. Конечно, он не обладал несметным богатством, как предполагают некоторые, однако и был далеко не беден.
ГЛАВА 66
О цвет риторики!
[309]
Дату открытия «Глобуса» назначили, заранее сверившись с гороскопом. По случаю торжества представляли «Юлия Цезаря»; в тексте пьесы мы находим указания на то, что впервые ее сыграли 12 июня 1599 года. Это был день солнцестояния и новолуния — то есть, по мнению астрологов, наилучшее время «для открытия нового дома». В этот день в районе Саутуорка вода в Темзе поднялась высоко, так что зрителям легче было переправляться на южный берег. Вечером, после заката, на небе ярко засветились Венера и Юпитер. Возможно, современному человеку все это покажется чем-то вроде колдовских гаданий, но для актеров и любителей театра шестнадцатого столетия подобные знаки представлялись весьма важными. Было установлено, что осевая линия «Глобуса» отклонялась от севера к востоку на 48 градусов и, таким образом, точно совпадала с осью летнего солнцестояния. Практические знания по астрологии широко применялись в повседневной жизни и оказывали на нее существенное влияние. Благодаря этому в «Юлии Цезаре» появились предзнаменования и сверхъестественные явления.
Есть и другие доказательства того, что театр открылся летом. В июне 1599 года в «Розе», театре Филипа Хенслоу, расположенном по соседству с новым «Глобусом», резко упала выручка, вероятно, из-за появления конкурента. Записи говорят, что Хенслоу и актер-управляющий Аллейн, вместе с труппой лорда-адмирала, вскоре решили оставить «Розу» и возобновить спектакли в заново отстроенной «Фортуне», в северном пригороде. На доходах их труппы соседство со «Слугами лорда-камергера» сказывалось не лучшим образом. Хенслоу, обладавший крепкой деловой хваткой, не желал терять деньги и вскоре сдал «Розу» в аренду «Слугам графа Вустера».
Кричаще-роскошный интерьер «Глобуса» как нельзя лучше подходил для «Юлия Цезаря», первой пьесы Шекспира из римской жизни. Убранство в римском стиле, с мраморными колоннами, требовало соответствующей пьесы. Там, где в тексте стояли ремарки «Гром» или «Гром и молния», новый театр демонстрировал свои впечатляющие шумовые эффекты. Однако, в противоположность чрезмерной пышности интерьера, сама пьеса представляла собой образец простоты и строгости — словно Шекспир, внезапно проникшийся духом Рима, создал произведение в римском стиле. Риторические приемы Шекспир использовал ничуть не хуже, чем античные ораторы. Он обладал способностью ощущать и воспроизводить любое состояние человека. И был поистине Цезарем в искусстве слова и драматической интонации. Голос Шекспира слышен в суровых репликах Брута и притворных сладких речах Антония.
Появление нового театра подстегнуло творческие амбиции Шекспира; «Юлий Цезарь» — пьеса, где гораздо тоньше, чем ранее, проработаны характеры, мотивы и последовательность событий. Внимание сосредоточено не на событии, а на личности. Действие так искусно сбалансировано, что порой зритель не в состоянии определить, кто из персонажей достоин хвалы, а кто — порицания. Безумец Брут или герой? Безупречен Цезарь, или в нем есть какой-то порок? Кажется, будто
Шекспир намеренно создает новый тип героя, чей характер становится понятен публике далеко не сразу. Шекспир всегда понимал, как трудно отстаивать то, чему ты сочувствуешь, что новое всегда вызывает недоверие. В этой пьесе все построено на противопоставлениях и контрастах, и к окончательному выводу прийти очень трудно. Ее можно рассматривать и как историческую пьесу, и как трагедию мести, или как то и другое одновременно. Это новый вид драмы. Шекспир был хорошо знаком с первоисточниками, в особенности с трудами Плутарха в переводе Норта; однако он смещает акценты и придает повествованию иную направленность. Цезарь у него страдает глухотой; появляется сцена, в которой Брут и другие заговорщики омывают руки в крови убитого императора. Не только Шекспир, но и многие его современники сочиняли пьесы на римские темы; они довольствовались тем, что излагали некий исторический эпизод, поместив его на фоне пышных театральных декораций и придав действу зрелищность. Шекспир же старается доискаться до сути события.
Бен Джонсон, посмотрев постановку, страшно возмущался, и не в последнюю очередь потому, что автор пьесы был «слаб в латыни». Пьесу Джонсона «Всяк в своем нраве» поставили в том же году, только немного позднее; в ней содержались язвительные намеки на «Юлия Цезаря». Среди прочего высмеивалась фраза «И ты, Брут» — верное доказательство того, что зрителям это выражение было хорошо знакомо. Среди тех, кто посещал шекспировские спектакли в 1599 году, было двое молодых людей, хорошо знавших, что такое предательство. В письме того времени говорится: «Мой господин Са- утгемптон и лорд Рэтленд не являются в суд… в Лондоне они главным образом проводят время, посещая каждый день спектакли».
