Очень поздно вечером, когда официанты всем своим видом дали понять, что гостям пора заканчивать вечеринку, Бахман объявил:
— Если ты влюбился в мою жену, Отто, я ничего не имею против. — Заметив неподдельное изумление во взгляде Рана, он добавил: — Я серьезно! Но дурачить себя я не позволю!
— Никто в этом не сомневается, — учтиво ответил Ран и перевел взгляд на Эльзу. — Весь вопрос только в том, интересно ли это Эльзе.
— Ну, тут я тебе не помощник. Женщин разве поймешь? Тебя интересует это почтительное чувство, дорогая?
Сраженная наповал непристойным поведением супруга, Эльза смотрела в свой бокал с вином.
— Ты сильно пьян, Дитер. Думаю, нам лучше вернуться в номер.
Но Бахману совсем не хотелось спать. Он еще некоторое время высказывался насчет катарского обычая писать возлюбленным письма, в которых они излагали свою вечную страсть. На взгляд Бахмана, это было не так уж плохо, лишь бы только браки сохранялись. Он абсолютно не возражал против того, чтобы Отто и Эльза любили друг друга, но чтобы их чувство оставалось непорочным!
— А глазки строить — это уже совсем другое дело, — проворчал он гораздо менее весело. — А вы с самого начала этим занимаетесь, кокетничаете и прочее!
Чуть позже, когда они поднимались по лестнице, Бахман чуть не упал, и Рану пришлось помочь Эльзе провести мужа по последним ступенькам. Когда они вошли в темный номер, Ран спросил, нужна ли Эльзе его помощь, чтобы уложить супруга в постель.
— Если ты не возражаешь! Кажется, он уже готов.
Она была ужасно зла на Бахмана. Обычно он вел себя лучше. К тому же ее раздражало то, что Ран не стал протестовать, когда Бахман предложил ему ее любовь, словно рыночный торговец, и неважно, что это сделано из самых чистых побуждений! После того как они уложили Бахмана на кровать, Ран встал на колени и принялся развязывать шнурки на туфлях Дитера. Эльза решила, что это очень благородно с его стороны, но все же выглядит как-то по-рабски. В конце концов, он их проводник, а не слуга!
— Я позабочусь о нем, — сказала Эльза.
Ран посмотрел на нее.
— Нет проблем. Со мной такое тоже пару раз случалось. Все-таки обувь лучше бы снять.
Эльза тяжело дышала. Тащить Бахмана было нелегко. Но вдруг она осознала, что они с Отто наконец остались совсем одни.
— Позволь мне, — сказала она и, задев грудью плечо гостя, наклонилась и занялась второй туфлей мужа.
У нее ничего не было на уме, но в первый момент она не отстранилась.
Забыв о Бахмане, Ран протянул руку и, прикоснувшись к волосам Эльзы, отодвинул в сторону прядь, закрывавшую ее лицо. Хотел ли он просто увидеть ее близко или собирался поцеловать — она не понимала!
Эльза отпустила ногу Бахмана и встала так порывисто, словно пальцы Рана ее обожгли.
— Ступайте в свой номер, герр Ран.
Отто поднялся, но не ушел. Он пристально смотрел на нее, и его улыбка была вовсе не пьяной.
— А ты пойдешь со мной.
— Уходите! Иначе я расскажу Дитеру, как вы себя вели!
— Не думаю, что он узнает. — Ран взял ее за руку, и, хотя Эльза покачала головой, она не смогла заставить себя отстраниться. — По-моему, ты хочешь пойти со мной, — сказал Ран и шагнул ближе. Он был готов поцеловать Эльзу, если бы только она позволила ему сделать это.
— Может быть, — проговорила она, склонив голову набок и не дав ему притронуться к ее подбородку. — Может быть, я хочу вас сильнее, чем вы можете себе представить, но мое желание и то, как я поступлю, — совершенно разные вещи. А теперь, очень прошу вас, уходите.
Ран улыбнулся. Он наконец убедился в том, о чем давно думал, и повернулся к двери.
— Наверное, очень многие завидуют богатству твоего мужа. — Он остановился у двери и изящно прислонился к косяку. — Уверен, почти любой мужчина завидует ему из-за того, что у него такая красивая жена. Но знаешь, почему ему завидую я?
— Понятия не имею и не желаю слушать всякую чепуху.
— Из-за того, как ты ему верна. Будь ты моей, я бы не стал рисковать…
— Но я не ваша.
— Сегодня — не моя.
— Никогда, герр Ран.
— Меня зовут Отто, или ты уже забыла?
— Уходите! — прошептала Эльза. — И закройте за собой дверь.
Оставшись одна, Эльза не смогла заснуть. Она думала о молодом человеке, находящемся в соседнем номере. Она слышала, как он вошел в комнату, разделся. Услышала, как скрипнули пружины его кровати, и подумала: «Я могла бы сейчас быть там, а не здесь. Я могла бы получить все, что хочу, стоило бы мне только постучаться в его дверь. И никто бы ничего не узнал…»
Она сама не понимала, почему не решилась.
Гамбург, Германия
Пятница, 7 марта 2008 года
Самолет Мэллоя приземлился в Лондоне. Три часа спустя он уже летел в Гамбург. Около десяти, пройдя таможенный досмотр, он вышел в зал и увидел американца крепкого телосложения, с волосами песочного цвета. Человек держал в руке табличку, на которой было написано: «Мистер Томас». Мужчине было под сорок; открытое, дружелюбное лицо, широкие плечи, тонкая талия. Обручальное кольцо словно бы приплавилось к его безымянному пальцу.
— Похоже, вы встречаете меня, — сказал ему Мэллой.
— Меня зовут Джош Саттер, мистер Томас.
Саттер протянул Мэллою визитку. Мэллой взял ее, но свою карточку Саттеру не дал.
— Зовите меня Ти-Кей. Рад знакомству.
Они обменялись рукопожатием.
— Мой напарник ждет нас в машине.
Машина оказалась ярко-красным внедорожником, взятым напрокат днем раньше. Коллегой Саттера был специальный агент Джим Рэндел. Он вел себя вежливо, но более подозрительно, чем его напарник: пожелал увидеть документы Мэллоя и внимательно изучил — два беджа и чуть потертое удостоверение сотрудника Государственного департамента с указанием должности — лицензированный общественный аудитор.
Рэндел, по всей видимости ровесник Саттера, выглядел старше и потрепаннее: слегка располневший, лысеющий. После того как они обменялись парой-тройкой фраз о погоде и о том, как долетел Мэллой, он был почти готов побиться об заклад, что Рэндел родился и вырос в Нью-Йорке. В речи Саттера также чувствовались нью-йоркские нотки, но в нем Мэллой признал уроженца Среднего Запада, выходца откуда-то к северу от Чикаго. Возможно, из Висконсина. Судя по манерам, Саттер походил на честного работящего фермера, в юности перебравшегося в большой город. Но, несмотря на все различия, Мэллой понял, что эти двое — давние напарники и хорошие друзья.
— «Ройял меридиен» подойдет? — спросил Джош Саттер.
— Вы там остановились? — удивился Мэллой.
— Немецкий детектив, работающий с нами, устроил нам скидку.
