— Он помешан на аристократии, Отто. Деньги не вопрос, лишь бы ты взял в жены женщину голубой крови, и тогда тебя ждет блестящее будущее!
— А если я пока не имею намерений жениться? — спросил Ран.
— Ты принес слишком много жертв во имя своей науки, — ответила Эльза. — Но эти времена прошли. Пора обзавестись семьей, пока ты еще молод и можешь этим насладиться!
Слова Эльзы не расходились с делом. Она познакомила Рана с несколькими молодыми аристократками, но, как он ни старался, все эти романы закончились жалкими неудачами.
Вевельсбург, Германия
Зима 1936 года
В начале следующего года Ран вступил в ряды СС как офицер, хотя официально по-прежнему числился в гражданском отделе. Он стал носить особый эсэсовский перстень и связал себя клятвой на крови с орденом «Мертвая голова».
Через несколько дней после церемонии посвящения в кабинет Рана пришел Бахман и объявил, что должен похитить его на день.
— Надеюсь, ты не вынудишь меня угрожать тебе оружием?
Отто рассмеялся. Между тем что-то в манере поведения Бахмана подсказывало: он если и шутит, то не совсем.
— О чем ты говоришь?
— Гиммлер попросил, чтобы я кое-что тебе показал. Вот все, что я могу пока рассказать.
Ран пожал плечами. Рейхсфюрер всегда получал желаемое.
— Что ж, покажи мне это «кое-что».
— Поездка неблизкая. Если мы хотим к вечеру возвратиться в Берлин, нам пора трогаться.
Их путь завершился в деревеньке Вевельсбург, в двух часах от Гамбурга, ближе к Падерборну. Вдалеке, за деревней, на фоне серого неба был виден холм с плоской вершиной и очертания старинной крепости времен Ренессанса.
— Мы приехали, чтобы посмотреть на это? — спросил Отто.
Дитер всю дорогу говорил о Саре. Только что он поведал Рану о том, как девочка вбежала в их с Эльзой спальню и со всей детской невинностью потребовала, чтобы родители сдвинули две кровати и чтобы они спали втроем.
— Потрясающе, правда? — с восторгом проговорил Бахман, глядя на замок.
— Не сомневаюсь, когда-то это действительно была настоящая цитадель…
Как многие из замков Германии, Вевельсбург давным-давно утратил свою стратегическую военную ценность. На самом деле эта твердыня была покинута ее обитателями и до того ни разу не участвовала в сражениях, после чего на протяжении двух столетий с лишним постепенно ветшала и разрушалась.
Бахман и Ран подъехали ближе к холму. Из небольшого домика у дороги вышел шарфюрер СС и потребовал их документы. Оба протянули свои удостоверения. Кроме того, Бахман отдал письмо, завизированное лично Гиммлером. Часовой изучил документы и ушел в будку. Ран заметил, что он подошел к телефону. Вернувшись, караульный указал на ворота в крепостной стене.
— Вы можете поставить машину за воротами, штурмбаннфюрер. Если что-то понадобится, обратитесь к любому часовому. Все они — к вашим услугам!
Бахман сложил письмо вдвое и был готов убрать его во внутренний карман кожаного пальто.
— Можно посмотреть? — спросил Ран.
Бахман протянул ему бумагу, изо всех сил стараясь сдержать гордость, от которой его просто распирало.
В письме содержалось разрешение беспрепятственно посещать любые помещения внутри крепости, и дал его сам Гиммлер. Перед его именем открывались все двери.
Ран, запрокинув голову, посмотрел на величественные стены, вставшие перед ними.
— А без этого письма мы бы внутрь не проникли?
— В данное время вход в замок Вевельсбург запрещен всем, кроме служащих гарнизона СС. Помимо нескольких высших офицеров Гиммлера и считаных сотрудников из его ближайшего окружения, никто не знает о его существовании. Войти можно только с личным письмом рейхсфюрера. Пожалуй, стоит предупредить тебя: если ты кому-нибудь расскажешь о том, где мы с тобой сегодня побывали, Гиммлер нас обоих, а также того человека, которому ты проболтаешься, приговорит к смерти.
Бахман сообщил об этом в такой небрежной манере, что Ран не удержался и пытливо взглянул на него — не шутит ли он. Дитер оставался серьезным.
— К чему вся эта секретность? — полюбопытствовал Отто.
— Рейхсфюрер заботится о расширении СС. Я сам слышал, как он говорил, что не успокоится до тех пор, пока не обеспечит фюрера дюжиной элитных дивизий. Естественно, такой грандиозный рост численности СС сопряжен с определенным риском для морали и духа братства в рядах ордена. Безусловно, один человек, даже столь энергичный, как Гиммлер, не может уследить за всем внутри такой обширной структуры, но именно это он и обязан делать для того, чтобы СС была эффективной организацией. У него есть идея: создать тайный рыцарский орден внутри ордена «Мертвая голова» — что-то вроде паладинов, служивших при дворе Карла Великого. Это должны быть избранные, фанатично преданные идеалам СС люди. Как только такой орден будет создан, Гиммлер намеревается отдать его членам Вевельсбург как уединенное место, где он сможет встречаться с ними, а они смогут управлять деятельностью ордена «Мертвая голова».
Они прошли через огромные ворота и оказались в тесном внутреннем дворе. Изнутри крепость не выглядела просторной. Когда-то она служила военным форпостом, укреплением и могла вместить две-три роты солдат, не больше. В плане цитадель была треугольной, с мощными круглыми башнями в вершинах этого треугольника. Такая форма позволяла защитникам замка быстро перемещаться. Все точки на крепостных стенах находились близко друг от друга, что было удобно. Впрочем, компактные размеры крепости уменьшали полезное пространство внутри. Ни площадей, ни дорог. Земля, окруженная высокими стенами, постоянно лежала в тени, воздух пропитался сыростью и затхлостью.
Ран сразу же понял, что Гиммлер намерен превратить мрачный интерьер крепости в нечто воодушевляющее, достойное главы ордена «Мертвая голова». Наиболее очевидны были изменения в одной из трех башен, которую уже отреставрировали. Чтобы попасть внутрь ее, Бахман и Ран спустились по каменной лестнице и вошли в узкий коридор, из которого попали в идеально круглую комнату. В центре горел очаг. Вдоль стен стояло несколько каменных скамей, каждая была рассчитана на одного человека. На разных уровнях асимметрично располагались окна, и на стены и каменный пол ложились лучи света. Наверху, внутри купола, венчающего башню, была изображена свастика. Подобного изображения Ран не видел ни разу. На конце каждой линии красовалось продолговатое руническое «S», в результате чего размеры свастики почти удваивались. Изменение столь знакомого символа удивляло, в этом виделось, пожалуй, даже нечто предательское, и Ран был готов представить себе, что это внутреннее ядро, состоящее из офицеров СС, неких паладинов, в итоге будет управлять не только орденом «Мертвая голова», но и всей Германией.
Но главной странностью этого круглого зала и производимого им почти мистического эффекта было необычное эхо, возникавшее здесь, стоило кому-то произнести хоть слово. На самом деле звуки как бы накладывались друг на друга, и все, что говорилось, когда люди стояли посередине зала, звучало непонятно. Что любопытно, если кто-то садился на одну из каменных скамей, даже его шепот становился слышен в любом другом месте. Это было нечто наподобие Круглого стола — для завершения картины не хватало только рыцарей и похода за Святым Граалем.
