По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым
становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка
взвивались огненные языка из-за крыш домов. Больше народу встречалось на
улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что-то
такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что
он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному
месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского,
Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился,
как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были
свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле
подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися
верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и
приговаривая что-то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати
лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения
на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в
чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи-няньки. Босоногая
грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала
опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в
вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками,
видневшимися из-под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал
сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из-под них какие-то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала
его.
— Батюшки родимые, христиане православные, спасите,
помогите, голубчик!.. кто-нибудь помогите, — выговаривала она сквозь рыдания. —
Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О-о-оо! для того я
тебя леле… О-о-оо!
— Полно, Марья Николаевна, — тихим голосом обратился муж к
жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком.
— Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? — прибавил он.
— Истукан! Злодей! — злобно закричала женщина, вдруг
прекратив плач. — Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня
достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, — скороговоркой,
всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. — Загорелось рядом, — бросило к нам.
Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот
что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать
детей, Катечки нет. О, господи! О-о-о! — и опять она зарыдала. — Дитятко мое
милое, сгорело! сгорело!
— Да где, где же она осталась? — сказал Пьер. По выражению
оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
— Батюшка! Отец! — закричала она, хватая его за ноги. —
Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, — крикнула
она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои
длинные зубы.
— Проводи, проводи, я… я… сделаю я, — запыхавшимся голосом
поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из-за сундука, прибрала косу и,
вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг
очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его
засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и
вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени
кое-где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В
середине улицы стоял французский генерал и говорил что-то окружавшим его. Пьер,
сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но
французские солдаты остановили его.
— On ne passe pas, [Тут не проходят, ] — крикнул ему голос.
— Сюда, дяденька! — проговорила девка. — Мы переулком, через
Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы
поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя
три дома, завернула направо в ворота.
— Вот тут сейчас, — сказала девка, и, пробежав двор, она
отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой
деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась,
другая горела, и пламя ярко выбивалось из-под отверстий окон и из-под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно
остановился.
— Который, который ваш дом? — спросил он.
— О-о-ох! — завыла девка, указывая на флигель. — Он самый,
она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя
ненаглядная, о-ох! — завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши
необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он
невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще
горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов.
Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что-то; но, увидав
перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу,
Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой
мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и
шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то
насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с
блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато-золотого,
перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения
произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это
было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара
почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя
молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и
хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой
его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего-то
тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших
ящик комода, наполненный какими-то металлическими вещами. Другие французские
солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
— Eh bien, qu`est ce qu`il veut celui-la, [Этому что еще
надо, ] — крикнул один из французов на Пьера.
— Un enfant dans cette maison. N`avez vous pas vu un enfant?
[Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] — сказал Пьер.
