— А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, —
продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом
предмете, раздражавшем Денисова. — Ну этого ты зачем взял к себе? — сказал он,
покачивая головой. — Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои
расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или
побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
— Это все г`авно, тут. Рассуждать нечего. Я на свою душу
взять не хочу. Ты говог`ишь — помг`ут. Ну, хог`ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
— Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь
поймают — меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. — Он помолчал.
— Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два
французских мундира. Что ж, едем со мной? — спросил он у Пети.
— Я? Да, да, непременно, — покраснев почти до слез,
вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том,
что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но
опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают
большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, — думал он. —
А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он
может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он
может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он
тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности
себе никогда не думает.
— Потому что, — согласитесь сами, — если не знать верно,
сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом
мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не
удержите, — говорил он, — только хуже будет…
Глава 9
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым
поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в
совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел
сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к
мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
— Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, —
прошептал Петя.
— Не говори по-русски, — быстрым шепотом сказал Долохов, и в
ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
— Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка. ] — проговорил
Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового
стояла на мосту.
— Mot d`ordre? [Отзыв?] — Долохов придержал лошадь и поехал
шагом.
— Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли
полковник Жерар?] — сказал он.
— Mot d`ordre! — не отвечая, сказал часовой, загораживая
дорогу.
— Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne
demandent pas le mot d`ordre… — крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая
лошадью на часового. — Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер
объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов
шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу,
Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек
этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова,
дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и
офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл
господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров
французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота,
он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко
разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что-то, и солдат
в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем
шомполом.
— Oh, c`est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь. ] —
говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
— Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] — со
смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов
Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
— Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] — громко,
отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с
длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
— C`est vous, Clement? — сказал он. — D`ou, diable… [Это вы,
Клеман? Откуда, черт…] — но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка
нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он
может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и
спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего-нибудь о шестом
полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и
подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
— Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop
tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали. ] — сказал с сдержанным
смехом голос из-за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать
дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на
корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не
спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был
полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая
коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал
офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
— Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде. ] —
отвечал офицер из-за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких
отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не
смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
