Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети
оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети,
заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей
комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни — старухой. Но та же рана,
которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно
так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как
глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и
физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена.
Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни — любовь — еще жива
в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей.
Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и
последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние
недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа
дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели.
Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа
подозвала ее к себе.
— Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
— Ты устала — постарайся заснуть.
— Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
— Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, — сказала
княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала
лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? — думала Наташа. — Да, похожа и не
похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня.
Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит?
Да, она прекрасная».
— Маша, — сказала она, робко притянув к себе ее руку. —
Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем
совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи.
Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та
страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они
беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть
времени проводили вместе. Если одна выходила, то другая была беспокойна и
спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между
собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство
сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни
только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях,
они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем
прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего
отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием
отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии
христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной
Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону
жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение,
потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в
другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей
рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде
непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем,
чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в
них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они
забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что
все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее
неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери
красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку,
удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое
вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно
быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас
же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя
силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она
еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, — кликнула тем
грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей
непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные
молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими
жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не
заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и
граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с
докторами.
Глава 4
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать
свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение
бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без
сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не
могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что
сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным
движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только
ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время
движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей
пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к
Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на
русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была
только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели,
которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у
французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома.
Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и
несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских
войск.
