— Совсем не нужно, — испуганно сказал адъютант. — За
Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф
очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? — говорит граф. Взял со стола эту
„Гамбургскую газету“. — Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел-то
скверно, потому что ты и по-французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете?
«Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». — «А коли так, то ты
изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» — «Я
никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит
на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь
отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий
сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где-то лекции и уж думает, что ему черт
не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так
в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке
скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что
же сделал! Нашел мерзавца живописца…
Глава 11
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин,
сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий
человек говорил что-то и, как только вошел Пьер, за??олчал и вышел.
— А! здравствуйте, воин великий, — сказал Растопчин, как
только вышел этот человек. — Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]!
Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый, ] вы масон? —
сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что-то дурное в этом, но
что он намерен был простить. Пьер молчал. — Mon cher, je suis bien informe,
[Мне, любезнейший, все хорошо известно, ] но я знаю, что есть масоны и масоны,
и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода
человеческого хотят погубить Россию.
— Да, я масон, — отвечал Пьер.
— Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно,
что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с
господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма
Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на
это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт-директора, ежели бы он
не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж
для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас
люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец,
советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать
отсюда как можно скорее.
— Но в чем же, граф, вина Ключарева? — спросил Пьер.
— Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, — вскрикнул
Растопчин.
— Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации
Наполеона, то ведь это не доказано, — сказал Пьер (не глядя на Растопчина), — и
Верещагина…
— Nous y voila, [Так и есть, ] — вдруг нахмурившись,
перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. — Верещагин изменник
и предатель, который получит заслуженную казнь, — сказал Растопчин с тем жаром
злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. — Но я не
призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам
совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с
такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни
была. — И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова,
который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера:
— Nous sommes a la veille d`un desastre publique, et je n`ai pas le temps de
dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом
идет! Eh! bien, mon cher, qu`est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы
накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня
есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
— Mais rien, [Да ничего, ] — отвечал Пьер, все не поднимая
глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
— Un conseil d`ami, mon cher. Decampez et au plutot, c`est
tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, —
прокричал он ему из двери, — правда ли, что графиня попалась в лапки des saints
peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я
вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его
никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь
разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его
батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до
Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не
интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые
бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и
прочел письмо жены.
«Они — солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик…
Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо…
жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь
повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел
доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник
— узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали
его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые
ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних
Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он
находился.
Глава 12
Ростовы до 1-го сентября, то есть до кануна вступления
неприятеля в Москву, оставались в городе.
