– Заглянем в мою контору. Вижу, там горит свет.
Поднявшись к себе, я обнаружил, что Скелли скрипит пером при свете свечи, совершенно ненужной в разгар дня.
– Опять работаете в воскресенье, Джон? – спросил я, пытаясь скрыть досаду.
– Я кое-что не успел, сэр, – пробормотал он, смущенно потупившись.
Я счел за благо не глядеть на его каракули, понимая, что это рассердит меня еще больше.
– Мастер Уилрайт у себя? – спросил я, указывая на дверь Годфри.
– Да, сэр.
Годфри сидел за столом, погрузившись в чтение документов.
– Грех работать в день, предназначенный Господом для отдохновения, – заметил я.
Годфри поднял на меня серьезный взгляд.
– Надеюсь, Господь простит мне этот грех. Я должен привести все дела в порядок. Ведь если я не принесу герцогу публичных извинений, меня лишат права заниматься адвокатской практикой.
По губам его скользнула грустная улыбка.
– Что ж, по крайней мере, подобный скандал не пройдет незамеченным, – вздохнул он. – Возможно, он заставит наших собратьев по сословию задуматься, кому они служат – Богу и справедливости или прихотям герцога Норфолкского.
– Боюсь, многие из них сочтут, что вы пострадали из-за собственного упрямства, Годфри. Они скажут, что Бог и справедливость здесь совершенно ни при чем.
– Что ж, в таком случае они окажутся во власти самообмана.
– А что вы намерены делать, если вас лишат адвокатской практики?
– Стану бродячим проповедником, – пожал плечами Годфри. – Думаю, именно к этому благому поприщу предназначил меня Господь.
– Возможно, очень скоро для всех нас настанут тяжелые времена, – заметил я.
«Если Кромвель утратит свое высокое положение, – добавил я про себя. – Если я не выполню возложенного на меня поручения и Кромвель не получит греческий огонь».
При мысли об обязательствах, опутавших меня со всех сторон подобно паутине, я ощутил головокружение и судорожно вцепился в спинку стула.
– Вы хорошо себя чувствуете, Мэтью? – спросил Годфри, заметив, как я побледнел.
– Не хуже, чем всегда. Просто в последнее время мне приходится слишком много работать.
– По крайней мере, документы относительно всех дел, которые вы мне передали, в полном порядке, – сообщил Годфри.
– Рад это слышать, – кивнул я, решив в последний раз обратить к Годфри голос благоразумия. – Годфри, разве вам не жаль расставаться с работой, которой вы занимались много лет? Разве вы вправе пренебрегать своими знаниями и способностями?
«А разве не об этом сам я мечтал не далее как сегодня утром?» – пронеслось у меня в голове, пока я произносил эти слова.
– Иногда Господь требует, чтобы мы оставили все и начали жизнь заново, – возразил Годфри.
– И зачастую это оборачивается тяжкими испытаниями, – сказал я, поняв, что переубедить Годфри невозможно.
– Скорее всего, в ближайшие несколько дней я не смогу заглянуть в Линкольнс-Инн, – добавил я и вышел из комнаты.
В конторе Барак и Скелли что-то увлеченно обсуждали приглушенными голосами.
«Наверняка перемывают мне кости», – недовольно подумал я.
– Я отправляюсь к леди Онор.
– Я с вами, – вставая, заявил Барак. – А потом загляну на Олд-Бардж.
В молчании мы шли по Канцлер-лейн. Мысленно я клял Барака на чем свет стоит, ибо визит к леди Онор предпочел бы совершить в одиночестве. Более того, после я рассчитывал заглянуть к Гаю. Но Барак, похоже, прилип ко мне намертво.
ГЛАВА 37
Заглянув домой, мы оседлали лошадей и отправились в Сити. Барак по-прежнему пребывал в мрачном настроении и лишь изредка удостаивал меня словом. Проезжая через Лудгейт, я заметил на стене светлую полосу – древние камни здесь заменили на новые.
– Здесь были обнаружены камни от стен древней синагоги, – сказал я, чтобы прервать молчание, которое начинало меня тяготить.
– Уверен, сторож, услыхав про синагогу, отпустил несколько крепких словечек по поводу гнусных евреев, распявших Христа, – угрюмо пробормотал Барак.
– Этого я не помню, – возразил я, хотя догадка Барака была совершенно справедлива.
Мы миновали собор Святого Павла, высокий шпиль которого отбрасывал на землю широкую полосу благодатной тени. Когда мы вновь оказались на палящем солнце, Барак подъехал ко мне вплотную.
– Оглядитесь по сторонам, – прошептал он. – Только не останавливайте лошадь. Посмотрите на книжные прилавки около Сент-Пол-кросс.
Обернувшись, я увидел Токи. Его бледное, изрытое оспой лицо я узнал бы из тысячи. Облокотившись на перила, он внимательно рассматривал спешивших мимо прохожих.
– А я-то думал, он исчез навсегда, – сказал я со вздохом. – Может, стоит попытаться схватить мерзавца? Или позвать констебля?
– Если Токи здесь, значит, Райт где-то поблизости, – шепотом ответил Барак. – И наверняка оба они вооружены. Честно говоря, мне вовсе не хочется вступать с ними в схватку. И не думаю, что от старины констебля будет много проку.
– Эти двое слишком много знают. Если бы нам удалось их схватить, мы вытрясли бы из них ответы на многие вопросы.
– Именно поэтому люди лорда Кромвеля рыскают по всему городу в поисках этой славной парочки. Токи занял хорошее место для наблюдения: отсюда видно, кто входит и кто выходит из Сити. Любопытно, кого он высматривает?
– Скорее всего, нас.
– Что ж, тогда ему не повезло. Я знаю, кто из людей графа ищет Токи и его приятеля. И я немедленно пошлю им весточку.
Барак покачал головой и добавил не без уважения:
– Редко случается встретить парочку таких ловких шельмецов. В городе они чувствуют себя, как рыбы в воде.
– Да, эти твари плавают в гниющих водах, скрываются во тьме, где таится порок…
– Вы говорите в точности как ваш приятель-евангелист Годфри, – перебил меня Барак и устремился прямо в толпу, заполнившую Чипсайд. Я последовал за ним, настороженно оглядываясь по сторонам даже тогда, когда Токи остался далеко позади.
Мы расстались у Уолбрука. Бараку надо было срочно послать письмо Кромвелю. Впрочем, к великой моей досаде, он обещал через час заехать за мной в особняк леди Онор. «Если Токи в городе, нам не следует разлучаться», – заявил он. Возразить мне было нечего, хотя в обществе Барака я никак не мог заехать к Гаю. Вскоре Джек скрылся из виду, а я поскакал по Бишоп-стрит.
Приблизившись к Стеклянному дому, я увидал двух слуг, протиравших уксусом окна. Узнав от них, что леди Онор дома, я передал Предка конюшему и вошел во внутренний двор. Здесь другой слуга поливал растения, зеленевшие в горшках, расставленных вдоль стен. Леди Онор, сидя на скамье, наблюдала за ним. На ней было голубое платье, а белокурые локоны, сегодня не скрытые головным убором, перевивала голубая лента. Увидев меня, она приветливо улыбнулась.
