Иногда он выезжает на охоту…
Чем дальше Каллисфен читал послание, тем больше удивлялся его банальности и полной неуместности. Эпирский монарх не сообщал ничего важного или личного, он прислал совершенно пустое письмо. Но зачем?
Разочарованный, Каллисфен положил папирус на стол и стал расхаживать взад-вперед по комнате, стараясь понять, что может означать это письмо, когда вдруг, бросив взгляд на лист, увидел на внешних краях зарубки — едва заметные царапины. Посмотрев внимательнее, он понял, что они аккуратно сделаны ножницами.
Каллисфен хлопнул себя по лбу:
— Как же я сразу не сообразил! Ведь это же шифр пересекающихся многоугольников.
Он знал один шифр, о котором рассказывал ему Аристотель, и сам научил этой хитрости эпирского царя, думая, что это может когда-нибудь пригодиться.
Каллисфен взял линейку и начал соединять все зарубки согласно определенному правилу, а потом отметил все точки пересечения. К каждой стороне внутреннего многоугольника он построил перпендикуляры и получил другие пересечения.
На каждое пересечение пришлось по слову, и Каллисфен переписал их одно за другим в заданной последовательности. Простой и гениальный способ для отправки тайных сообщений.
Закончив, он немедленно сжег письмо и побежал к Евмену. Каллисфен нашел грека, когда тот, зарывшись в свои карточки, рассчитывал налоги и прикидывал расходы, необходимые для обеспечения дополнительных четырех батальонов фаланги.
— Мне нужны кое-какие сведения, — сказал Каллисфен и стал шептать ему что-то на ухо.
— Они уже три дня, как отбыли, — ответил Евмен, отрываясь от своих карточек.
— Да, но куда они отправились?
— Не знаю.
— Прекрасно знаешь.
— Кому нужны эти сведения?
— Мне.
— Тогда не знаю.
Каллисфен подошел к нему и еще что-то шепнул на ухо, потом добавил:
— Можешь послать ему сообщение?
— Сколько времени дашь мне на это?
— Не больше двух дней.
— Это невозможно.
— Тогда я сам это сделаю.
Евмен покачал головой:
— Дай сюда. Что ты хочешь сделать?
* * *
Александр и Гефестион взобрались на Аргиринскую горную гряду, вершины которой уже запорошило снегом, а потом спустились в долину реки Аой, что золотой лентой горела на дне ярко-зеленой впадины. Лесистые склоны гор с приближением осени начали менять цвет. По небу плыли длинные вереницы журавлей, с жалобной песней покидавших свои гнезда и улетавших далеко-далеко, к самой стране пигмеев.
Два дня Александр и Гефестион спускались по долине реки Аой, что текла на север, а потом перебрались через Апс и направились вверх по его течению. Оставив позади земли, подвластные Александру Эпирскому, они углубились в Иллирию.
Здешнее население ютилось в маленьких деревушках, за стенами из сложенных без раствора камней, кормясь скотоводством, а порой и разбоем. Но Александр и Гефестион в варварских штанах и плащах из греческой шерсти — жутких с виду, но хорошо защищавших от дождя — очень напоминали своих, и на них не обращали здесь никакого внимания.
Когда двое всадников начали подниматься к внутренним грядам, пошел снег, и заметно похолодало. Кони, выпуская из ноздрей облака пара, еле брели по обледенелой дороге, так что Александру и Гефестиону приходилось спешиваться, по мере сил помогая животным перебираться по обрывистым склонам.
Иногда, взойдя на какой-нибудь перевал, юноши останавливались и оглядывались назад, на равнину, чистота которой нарушалась лишь их только что оставленными следами.
На ночь им приходилось искать убежища, где можно развести костер, чтобы высушить промокший хлеб и немного отдохнуть на расстеленных плащах. И часто, прежде чем уснуть, они долго смотрели на полыхающий огонь и большие чистые кружащиеся снежинки или заворожено слушали волчий вой, эхом отдававшийся в безлюдных долинах.
Они были еще очень молоды и помнили о недавнем отрочестве, и в эти моменты их охватывало чувство глубокой тоски. Порой они натягивали на плечи плащи и крепко обнимались в темноте; и в этих безграничных просторах пустыни им вспоминались их детские тела и те ночи, когда они маленькими перебирались друг к другу в постель, напуганные кошмарами или воем кричавшего под пытками осужденного.
И леденящий мрак, и безнадежное будущее заставляли их искать тепла друг у друга, искать забвения в своей хрупкой и одновременно могучей наготе, в своем гордом и отчаянном уединении.
Ледяной, мертвенно-бледный рассвет возвращал их к реальности, и жестокий голод толкал на поиски пищи.
Увидев в снегу следы зверей, они останавливались поставить капкан на скудную добычу: кролика или горную куропатку, которых пожирали прямо сырыми, выпив кровь. Иной раз приходилось уходить ни с чем, голодными и окоченевшими от пронизывающего холода. И их кони тоже подвергались лишениям, питаясь лишь сухой травой, которую добывали из-под снега копытами.
В конце концов, после долгих дней сурового похода, изнуренные холодом и голодом, они увидели в бледном свете зимнего неба блеск — это была замерзшая поверхность озера Лихнитис. Беглецы шагом пустились к его южному берегу, надеясь до наступления темноты добраться до деревни с тем же названием и, возможно, переночевать в тепле у огня.
— Видишь на горизонте этот дым? — спросил друга Александр. — Наверняка внизу должна быть деревня. Там коням дадут сена, а нас накормят и позволят растянуться на соломе.
— Это слишком здорово, чтобы мечтать, — ответил Гефестион. — Ты, в самом деле, думаешь, что возможны такие чудеса?
— О да! А возможно, нам дадут и женщин. Как-то раз я слышал от отца, что варвары на материке предлагают их путникам в знак гостеприимства.
Снова повалил снег, и кони с трудом шли, проваливаясь на каждом шагу; ледяной ветер до костей пронизывал поношенную одежду. Вдруг Гефестион натянул поводья:
— О боги! Смотри!
Александр откинул капюшон и всмотрелся в метель — путь преграждал отряд из нескольких человек; они неподвижно сидели на конях, в заснеженных капюшонах и с дротиками в руках.
— Думаешь, они поджидают нас? — спросил царевич, хватаясь за меч.
— Полагаю, да. Но мы это скоро узнаем, — ответил Гефестион, в свою очередь, хватаясь за меч и пришпоривая коня.
— Боюсь, придется пробиваться, — заметил Александр.
— И я боюсь того же, — вполголоса ответил; Гефестион.
— Что-то не хочется отказываться от горячей пищи, постели и разведенного огня. Да и от красивой девушки тоже. А тебе?
— Пожалуй.
— По моей команде?
— Хорошо.
Но пока они готовились броситься в атаку, тишину долины нарушил крик:
