– Твоя мать здесь ни при чем. Тебя выдают глаза. Но сейчас я
говорю не о моей дочери, а о смертных женщинах. Что же до Арвен, Вечерней
Звезды Имладриса - ее род славнее и выше твоего, а век - куда более долог. Ты
рядом с ней как росток у подножия взрослого дерева. Если же я ошибаюсь, и
сердце ее обращено к тебе, - что ж, тем большей будет моя скорбь. Пока я здесь,
время не властно над Арвен, а когда уйду, она уйдет со мной, если захочет.
– Теперь я вижу, - задумчиво проговорил Арагорн, - что
выбрал драгоценность не меньшую чем некогда Берен. Значит, такова моя судьба.
И здесь вещий дар предков раздвинул перед молодым рыцарем
завесу времен, и он вдохновенно произнес:
– Но вот что скажу я, Владыка Элронд! Близок срок, когда
придется тебе оставить Среднеземье, а твоим детям решать: оставаться здесь или
уходить за море.
– Это так, - спокойно кивнул Элронд. - Близок срок, но
близок по нашему счету, а для смертных пройдет еще немало лет. Арвен не нужно
будет выбирать, если только ты не встанешь между нами, и тогда одному из нас -
либо мне, либо тебе - предстоит разлука, которая горше смерти. Ты не понимаешь
пока, как много требуешь от меня… Но пусть будет то что должно быть. Не скоро
мы вернемся к этому разговору, потому что в мире темнеет, и на пороге тяжелые
испытания.
На другой день Арагорн простился с Дольном и один ушел в
Пустоземье. Тридцать лет он провел в трудах и подвигах, в борьбе с Сауроном. Он
стал другом Гэндальфа Серого, и дружба эта принесла ему много мудрости. Вместе
совершили они немало опасных походов, но с годами путь его всё чаще бывал
одинок. Долгими и опасными дорогами шел он, и постепенно лицо воина приняло
суровое, замкнутое выражение, лишь изредка улыбка оживляла его. Людям, с
которыми ему доводилось встречаться, часто приходило в голову, что перед ними
неизвестный Король, лишившийся трона. Но так бывало только с теми, перед кем он
не скрывал своего истинного облика. В разных местах и под разными именами
снискал он немалую славу. Приходилось ему скакать под знаменами Рохана,
приходилось обнажать меч за Наместника Гондора на суше и на море, но неизменно,
когда наступал час победы, Арагорн уходил от заслуженной славы, и дороги
уводили его на Восток или на Юг к новым сражениям с Врагом.
В стойкости и боевом искусстве он не знал себе равных, он
был мудр, как эльф, и в глазах его мерцал нездешний свет. Мало кто способен был
вынести его взгляд. Печальным и суровым стало его лицо, но в глубине души жила
надежда, она скрашивала его одиночество и приносила утешение.
Однажды в год своего сорокадевятилетия, Арагорн возвращался
из опасного похода к рубежам Мордора. Он устал и намеревался пожить немного в
Дольне, собраться с силами перед долгим походом на Юг. Путь его лежал возле
границ Лориена, и неожиданно он получил приглашение его Владычицы посетить
тайные земли.
Он не мог знать, что Арвен снова гостит здесь. Прошедшие
годы почти не коснулись ее, только тень печали легла на лицо, и смех стал
звучать реже.
Арагорн был в расцвете духовных и физических сил. Галадриэль
посоветовала ему сменить поношенную дорожную одежду на белое с серебром
одеяние, накинула на плечи эльфийский плащ. А когда он надел на лоб легкий
обруч с ясным алмазом в центре, облик его обрел разительное сходство с
Перворожденными Эльфами, пришедшими на заре мира с Заокраинного Запада. Таким
он и предстал перед Арвен после долгих лет разлуки. И когда он приблизился к
ней под зеленым сводом Карас Галадона, расцвеченным золотыми цветами,
исполнился час их судьбы.
Долго бродили они вдвоем в лугах Лориена. И, верно, бродили
бы вечно, но Арагорну пришло время уходить. Однажды на закате, в Середине Лета,
они поднялись на Керин Амрот. Вокруг, в вечнозеленой траве мерцали мягким
золотом цветы эланора. С вершины холма они взглянули на восток, во Тьму, потом
на запад, где еще горела заря, и дали друг другу клятву.
Так звучали слова Арвен:
– Над миром поднимается Завеса Тьмы, а мое сердце ликует,
потому что тебе моему избраннику, суждено развеять ее.
И Арагорн отвечал:
– Будущее сокрыто от меня, но если веришь ты - верю и я.
Тьма ненавистна мне, но и Запад не влечет, ибо я смертен. Если ты избрала меня,
тебе тоже придется отказаться от удела, сужденного твоему народу.
Подобно Белому Древу стояла Арвен, глядя на Запад, и после
долгого молчания сказала:
– Я буду верна тебе, Дунадан. Я отказываюсь от Запада, но
там моя родина и вечный дом всех моих близких…
Элронд молча принял выбор любимой дочери. Дождавшись
возвращения Арагорна, он призвал его и сказал:
– Итак, между нами легла тень. Сын мой, наступили годы,
когда для надежды почти уже не осталось места. Темны времена, и я ничего не
вижу за ними. Быть может, с моей дочерью возродится в Среднеземье царствование
людей, но, как бы я ни любил тебя, скажу: для малого Арвен Ундомиэль не станет
менять хода своей судьбы. Только Король Арнора и Гондора сможет стать ее мужем.
Для меня даже в твоей победе будет привкус горечи, но вам она принесет радость…
на время. Боюсь, что в конце концов Бремя Смертных покажется Арвен слишком
тяжким.
Больше они не возвращались к этому разговору. Арагорн снова
ушел. В мире стремительно темнело, страх окутывал Среднеземье, росла мощь
Саурона, и бастионы Барад Дура вздымались все выше и выше. Арвен оставалась в
Дольне. Она издалека следила за Арагорном и вышивала знамя для того, кто
предъявит права на трон Гондора и наследие Элендила.
Прошло несколько лет. Гилраэнь простилась с Владыкой
Элрондом и вернулась к своему народу. Она редко виделась теперь с сыном, но
вот, в одно из его возвращений, она сказала ему:
– Это наше последнее свидание, Эстель, сын мой. Заботы
состарили меня до времени, и теперь, когда Тьма снова нависла над Среднеземьем,
у меня уже нет сил бороться с ней. Скоро я покину этот мир.
Арагорн, пытаясь утешить ее, сказал:
– Но ведь за Тьмой придет рассвет. Дождись его, он принесет
радость.
Она ответила только:
– Онен и-Эстель Эдайн, у-хэбин эстель аним
[20].
Арагорн покинул ее с тяжелым сердцем. В конце зимы Гилраэнь
умерла.
А между тем, время подошло к Войне Кольца. О ней довольно
сказано в другом месте: о том, как сбылись самые отчаянные надежды, как в самый
тяжелый час Арагорн пришел с моря и поднял в битве на полях Пеленнора знамя,
вышитое руками Арвен, и как его впервые провозгласили Королем. Он принял Корону
Гондора и Скипетр Арнора, а немного позже получил и руку Арвен.
