– Идем со мной, доблестный Мериадок, - сказала она без
улыбки. - Арагорн просил меня подобрать тебе подобающее вооружение, и я обещала
выполнить его поручение. Сердце подсказывает мне, что доспехи тебе ещё
понадобятся.
Она привела его в шатер свиты Теодена. Там оружейник вручил
Мерри шлем, круглый щит с белым конем на зеленом ноле и другое необходимое
снаряжение по росту.
– Ни кольчуги, ни панциря для тебя не нашлось, - сказала
Йовин, - а сейчас ковать их уже поздно. Но вот тебе от меня кожаная куртка и
пояс для твоего меча. Пусть они принесут тебе удачу. Прощай, добрый Мериадок,
может, мы еще свидимся.
Мерри в ответ молча низко поклонился ей.
Так в сгущающемся мраке король Рохана готовился выступить по
восточной дороге. С тяжелым сердцем отправлялись всадники в бой, но это были
суровые люди, верные своему Королю; никто не роптал, даже в лагере, где
размещались женщины, старики и дети, не заметно было ни слез, ни жалоб. Рок
навис над страной, но рохирримы принимали судьбу молча.
Быстро пролетели два часа. Король, высокий и величавый, на
белом коне, который, казалось, мерцал в полумраке, объезжал строй. Люди
дивились и радовались, видя его, исполненным решимости.
На широком поле вдоль берега реки выстроились Всадники в
полном вооружении - пятьдесят пять сотен - и несколько сотен воинов резерва с
запасными, легко нагруженными конями. Прозвучал единственный рог. Король поднял
руку и войска двинулись.
Во главе шли двенадцать военачальников, все ветераны,
покрытые славой. Справа от Короля ехал Йомер. Он распрощался с Йовин еще в
крепости и теперь гнал от себя печаль расставания, стараясь думать лишь о
предстоящем пути. За ними трусил Мерри на своей лошадке, потом следовали
гондорские гонцы, а еще дальше - снова двенадцать королевских рыцарей. Они
проехали вдоль длинного ряда людей, ожидавших сигнала с суровыми, неподвижными
лицами. Эскорт миновал левый фланг строя, и вдруг Мерри поймал взгляд одного из
Всадников. «Молодой воин, - подумал хоббит, возвращая взгляд, - полегче и
погибче остальных». Он уловил блеск ясных серых глаз и вздрогнул - так смотрят
те, кто оставил надежду и ищет лишь смерти.
Вниз по дороге вдоль Снежицы спускались они. Женщины, стоя в
темных проемах дверей, провожали воинов печальными возгласами. Так, без песен,
без музыки, без звуков рогов начался великий поход на восток, о котором и много
поколений спустя пели в Рохане.
Из Дунхарга утром ненастного дня
Сын Тенгеля выехал с верною свитой,
И в Эдорас прибыл. Златые чертоги,
Сиявшие некогда пламенным светом,
Наполнены были тяжелою мглой,
Высокие рощи - одеты туманом.
Недолгим и тягостным было прощанье
С местами святыми и верным народом,
Со всеми, кто помнил счастливые годы,
Царившие до наступления тьмы.
Отринув сомненья, навстречу судьбе
Король поспешил, верный данным обетам.
Путь Йорлингов длился пять дней и ночей,
Их видели Фолд, и Фириен, и Финмарх;
И к Мундбургу вышли шесть тысяч бойцов -
Могучему граду властителей Моря.
Он был осажден многотысячным войском,
И черный огонь воздымался, неистов,
Вкруг стен крепостных. И в великом сраженье
Всех смерть приняла. Уходили во мрак
И всадник, и конь. И в тени угасали
Удары копыт… Так поведали песни.
В полдень они были в Эдорасе. Тьма по-прежнему окутывала все
кругом стылым саваном. Казалось, что наступил поздний вечер. Теоден отдавал
приказания вновь прибывшим отрядам, а потом, отпустив военачальников, ласково
но твердо простился с Мерри.
– Твоей лошадке не выдержать этого пути, - сказал правитель.
- На полях Гондора нам предстоит такая битва, в которой падут многие могучие
воины. Для тебя там не найдется ничего, кроме гибели.
– Кто может это знать? - пылко возразил Мерри. - Я ваш
оруженосец, и мое место рядом с вами. Я не хочу, чтобы обо мне потом говорили
как о ненужной вещи, от которой всем хочется избавиться.
– А я хочу спасти тебя, - грустно ответил Теоден. - Не
забывай, ты обещал повиноваться мне. Если бы битва шла у стен Эдораса, я не
сомневаюсь, что о твоих подвигах сложили бы песни. Но до Гондора сто двадцать
лиг. Никто из Всадников не может взять тебя с собой. Это мой приказ, Мериадок,
и больше мы не будем говорить об этом.
Донельзя огорченный, Мерри смотрел, как строились войска.
Воины поправляли снаряжение и сбрую, оглаживали коней, с беспокойством
поглядывая на небо. Почувствовав рядом чье-то присутствие, хоббит обернулся и
увидел того самого молодого Всадника, который так странно посмотрел на него
сегодня утром.
– «Для твердой воли нет преград», - шепнул Всадник, - так
говорят у нас в Рохане. Мне кажется, ты хотел бы быть вместе с правителем в
этом походе?
– Да, очень хотел, - ответил Мерри, - но…
– Так можешь ехать со мной, - неожиданно сказал воин и
подмигнул ошеломленному хоббиту. - Сядешь впереди, я прикрою тебя плащом, в
этом сумраке никто не заметит. - И добавил с затаенной скорбью: - Нельзя
отказывать тому, кто так стремится помочь. Но - никому ни слова! Идем, пора
собираться.
– Очень благодарен вам! - радостно ответил Мерри. - Но я не
знаю даже вашего имени.
– Разве? - усмехнулся Всадник. - Зови меня Дернхельм.
Вот так и случилось, что, когда войска Рохана выступили,
Мерри сидел в седле впереди Дернхельма, а серый конь даже не замечал этого,
потому что молодой воин, хотя и был силен и ловок, но все-таки и ростом и
статью уступал другим Всадникам.
Они двинулись навстречу сумраку. Первый ночлег устроили в
ивовых зарослях, где Снежица впадает в Энтову Купель, в двенадцати лигах от
Эдораса. А наутро - снова вперед, через Фолд и Финмарх, где по правую руку
Священные Дубравы взбирались по отрогам к рубежам Гондора, а по левую руку
лежали туманы над болотами в устье Энтовой Купели. Они скакали, а навстречу
неслась молва о войне на севере. Растерянные, испуганные люди говорили о
врагах, напавших на восточные границы, об орочьих ордах, бесчинствующих в
степях Рохана.
– Вперед! - командовал Йомер. - Теперь поздно поворачивать.
Топи Энтовой Купели прикроют нас слева. Надо спешить. Вперед!
