– Ты спрашиваешь?! - неожиданно вскричал Денетор, сверкая
глазами. - Зачем спрашивать? Ты командовал отрядом, а спрашиваешь меня? Тогда
почему ты не спросил моего мнения о других твоих делах? Мои советы для тебя -
ничто. Я же видел, как ты смотрел на Митрандира! Вот кто давно завладел твоим
сердцем, вот от кого ты ждешь одобрения или нареканий своим поступкам! Да, я
стар, но из ума еще не выжил. Слух и зрение еще не подводят меня, так что ты напрасно
старался умолчать кое о чем. Мне ведомо и это. О, как не хватает мне Боромира
сейчас!
– Но если тебе не нравятся мои действия, отец, - сдержанно
отвечал Фарамир, - я хотел бы услышать, что в них не так? И почему ты не сказал
мне, чего хочешь, перед моим уходом в разведку?
– Разве это что-нибудь изменило бы? - Денетор почти кричал.
- Я знаю тебя, знаю, что ты всегда хотел быть благородным и великодушным, как
древние короли. Но что хорошо для мира, не всегда годится для войны. А на войне
за доброту можно поплатиться жизнью!
– Да будет так! - вскинув голову, твердо ответил Фарамир.
– Я знаю, - продолжал Денетор, - что ради своей совести ты
пойдешь на смерть. Но речь не только о тебе, речь идет о жизни твоего отца и
твоего народа. Ты должен думать о нем теперь, когда нет твоего брата.
– Значит, ты хотел бы видеть его на моем месте?
– Да, хотел бы. Он был верен мне, а не своему учителю-магу.
Он не забыл бы о нуждах своего народа и его Правителя. И уж если судьба дала бы
ему в руки могучий дар, он привез бы его мне.
Фарамир нахмурился.
– Отец, именно ты тогда убедил совет послать в Имладрис не
меня, а брата. Он отправился в путь с поручением Правителя Гондора.
– Я не забыл, - скорбно произнес Денетор, - и от этой ошибки
чаша моя еще горше. Если бы Оно попало ко мне! - воскликнул он, почти не владея
собой.
– Полно, Правитель, - сказал Гэндальф. - Боромир погиб, и
погиб доблестно, да почиет он в мире! Но не обольщайся, он не привез бы тебе
того, о чем ты сетуешь. Он оставил бы Его себе, и по возвращении ты не узнал бы
собственного сына.
Лицо Денетора стало холодным.
– Так, значит, Боромир оказался не столько покорен твоей
Воле? - вкрадчиво спросил он. - Так вот он принес бы Его мне! Ты мудр,
Митрандир, но твоя мудрость еще не все. И я говорю тебе: есть решение,
свободное от глупой суеты и ухищрений чародеев.
– В чем же оно состоит? - осведомился Гэндальф.
– В том, чтобы избегать крайностей. Если нельзя Им воспользоваться,
то уж вовсе глупо отправлять такое бесценное сокровище прямо в лапы Врага, да
еще поручать Его неразумному полурослику, как это сделал ты и вот этот мой сын.
Это не мудрость, это безумие!
Гэндальф был само смирение. И голос его прозвучал
почтительно и удрученно:
– Как же поступил бы на нашем месте могучий и мудрый
Денетор?
– Прежде всего, не стал бы делать глупости! - резко ответил
Правитель. - Я никогда не поставил бы судьбы народов в зависимость от Этой
Вещи. Нет. Я сохранил бы Его, надежно укрыв от любых глаз. И воспользовался бы
Им только в самом крайнем случае для полной и окончательной победы, после
которой уже неважно, что будет дальше.
– Но кроме Гондора есть другие люди, другие страны, другие
времена, - осторожно заметил Гэндальф.
– Если Гондор падет, - отчеканил Денетор, - ничего другого
не будет! Лежи Оно сейчас в подземельях Цитадели, мы не тряслись бы от страха в
этом Мраке. Если ты думаешь, что это искушение не по мне, значит, плохо меня
знаешь!
Гэндальф опять был самим собой: спокойным, насмешливым и
уверенным.
– Нет, Денетор, я не доверяю тебе. А после твоих слов - и
подавно. Если бы доверял, Оно давно бы хранилось в Гондоре и множества забот
удалось бы избежать. Нет, Правитель, я не доверяю и себе, поэтому мне пришлось
отказаться от Него даже как от подарка. Твоей силы еще хватает, чтобы владеть
собой, но будь Оно здесь, будь Оно даже погребено под всей толщей Белых Гор, -
Оно подчинило бы тебя, выжгло бы твой разум, и тогда… тогда будущее наше было
бы еще страшнее, чем сейчас.
Глаза Денетора пылали гневом, когда встретились со взглядом
мага. Пиппин снова ощутил напряжение двух могучих воль. Казалось, что воздух
между ними потрескивает и из него сыплются искры. Пиппин затрясся в ожидании
смертельного удара, но Денетор, как и в первый раз, отвел глаза и взял себя в
руки.
– Если бы, если бы… - проворчал он. - Слова! Что в них
толку! Оно ушло во Мрак, и мы можем только ждать, и теперь уже недолго. А пока
все враги одного Врага должны быть вместе. Надежда и твердость еще нужны нам,
хотя бы для того, чтобы умереть достойно, когда надежды больше не будет. - Он
повернулся к Фарамиру и как ни в чем не бывало, спросил: - Что ты думаешь об
обороне Осгилиата?
– Она слаба, - отвечал Фарамир. - Я послал туда отряд из
Итилиена.
– Этого мало, - веско сказал Денетор. - Первый удар придется
именно туда, и там нужен талантливый военачальник.
– Как и во всех других местах, - отозвался Фарамир и встал.
Если бы он не ухватился за спинку кресла, то упал бы. - Разреши мне удалиться,
отец.
– Да, я вижу, ты устал. Скакал долго и быстро, как я слышал,
да еще злые тени с неба…
– Не будем говорить об этом, - сказал Фарамир.
– Хорошо, не будем, - согласился Денетор. - Иди, отдыхай,
пока можно. Но завтра тебе понадобится вся твоя сила.
Гэндальф и Пиппин с факелом в руке шли домой. Только когда
за ними закрылись двери комнаты, Пиппин спросил:
– Как ты думаешь, надежда еще есть? Я про Фродо, ну, и про
остальных тоже…
Гэндальф ласково погладил его по голове.
– Особенно большой надежды и раньше не было, разве только на
чудо… А теперь еще Кирит Унгол. - Маг замолчал и, подойдя к окну, долго
вглядывался в темноту. - Хотел бы я знать, почему именно туда? Откровенно
говоря, Пиппин, когда я услышал про Кирит Унгол, сердце у меня упало. Но все-таки
в том, что рассказал Фарамир, кроется какая-то надежда. Особенно если Враг
начал войну, когда Фродо был еще в пути. Теперь Око Врага будет шарить где
угодно, но не в своих владениях, там ему нечего высматривать. Я даже отсюда
чувствую, как он спешит. Ему пришлось начать раньше, чем он предполагал. Что-то
поторопило его. Но что? - Он надолго задумался, а потом сказал с усмешкой: -
Может быть, это было твое любопытство, несмышленыш. Смотри, пять дней назад был
низложен Саруман, и нам достался его камень. Да, - возразил он сам себе, - но
мы же не можем использовать Палантир…
