Потом ему послышался голос Дернхельма, странно похожий на
другой, тоже очень знакомый.
– Прочь, нечистый сын мрака, пожиратель падали! Оставь
мертвых в покое!
И другой голос, полный холодной злобы, ответил:
– Не становись между назгулом и его добычей. Он не станет
убивать тебя. Он унесет тебя в обитель скорби, дальше любой тьмы, где твою
плоть сожрут, а трепещущую душу отдадут во власть Бессонного Ока.
Лязгнул меч, выхваченный из ножен.
– Что ж, попробуй, если сможешь! А я, если смогу, помешаю
тебе!
– Помешаешь? Мне? Глупец! Ни один воин не может помешать
мне!
И тут Дернхельм засмеялся и в его голосе был звон стали.
– Но я не воин. Перед тобой женщина! Я Йовин, дочь Йомунда.
Не становись между мною и моим родичем и повелителем! Будь ты живой или только
оживший, прикоснись к нему - и погибнешь.
Крылатое чудовище неожиданно тонким и противным голосом
закричало на нее, но Черный Всадник молчал, охваченный внезапным сомнением. От
изумления Мерри забыл страх и открыл глаза. В нескольких шагах от него сидело
чудовище, распространяя вокруг себя мрак, над ним грозной тенью высился назгул.
Немного левее, обратясь лицом к нему, стоял тот, которого Мерри звал
Дернхельмом, но теперь шлем упал с головы воина, освободив золото волос,
рассыпанных по плечам. Серые, как море, глаза смотрели твердо и гневно. В одной
руке воин сжимал меч, в другой - щит, которым заслонялся от взгляда страшного
врага.
Да, это была Йовин. Мерри вспомнил взгляд молодого воина,
когда они покидали Дунхарг - взгляд без надежды, взгляд человека, готового
встретить гибель. Сердце хоббита наполнилось жалостью и восхищением, и в нем
проснулась медленно разгоревшаяся отвага его племени. Он приподнялся и, стиснув
руки, прошептал:
– Она не умрет! Такая прекрасная, такая печальная… По
крайней мере, она умрет не одна!
Черный Всадник не замечал его, а Мерри все не решался
двинуться, боясь привлечь к себе губительный взгляд. Потом, очень медленно,
начал отползать в сторону. Но Вождь-Призрак все думал о женщине, стоявшей перед
ним, и о древнем предсказании.
Вдруг крылатое чудовище взмахнуло своими зловонными
крыльями, прянуло в воздух и ринулось на Йовин, крича и стараясь ударить ее
клювом.
Йовин не дрогнула: она была истинной дочерью Рохана, тонкой,
как стальной клинок, и такой же гибкой. Ее удар был молниеносным и смертельным:
он обрушился на вытянутую шею и голова упала, как камень. Йовин отскочила назад
и обезглавленное чудовище, растянув огромные крылья, рухнуло на землю. В тот же
миг мрак исчез и волосы Йовин заблестели на солнце.
Но Черный Водник уже стоял перед нею, огромный и грозный. Со
злобным криком, нестерпимым для слуха, он нанес удар палицей. Щит Йовин
разлетелся, рука, державшая его, переломилась, а сама она зашаталась и упала на
колени. Тогда Всадник навис над ней как туча и вновь взмахнул палицей, чтобы
нанести последний удар…
Но вдруг он отпрянул, вскрикнув от страшной боли, и удар
палицы, не повредив Йовин, обрушился на землю. Это Мерри вонзил в него сзади
свой клинок из Упокоища, пробив черный плащ и невидимое тело ниже панциря. В
тот же миг Йовин, привстав, последним усилием вонзила меч в пустоту между
плащом и короной. Меч разлетелся вдребезги. Корона покатилась со звоном. Йовин
упала на поверженного врага. Но плащ и панцирь были пусты и лежали на земле,
смятые и бесформенные, а в воздухе пронесся, замирая, бесплотный жалобный
голос, и навеки затих в поднебесье.
Мерри стоял среди тел, мигая как сова днем, слезы ослепляли
его. Словно в тумане видел он золотые волосы Йовин, распростертой неподвижно, и
лицо Теодена, погибшего в час своей славы. Хоббит наклонился и взял его руку,
чтобы поцеловать. Глаза Теодена открылись.
– Прощай, мой добрый Мериадок, - с трудом произнес старый
Правитель. - Я весь разбит. Иду к предкам. Но даже среди них, могучих, мне
теперь можно не стыдиться, я убил змею. Утро было мрачное, день будет
радостным, а вечер - золотым.
Мерри не мог говорить и только плакал.
– Простите меня, повелитель, - всхлипнул он наконец. - Я
ослушался вас, и вся моя служба была в том, что я плакал, прощаясь с вами.
Теоден слабо улыбнулся.
– Не печалься! Я простил тебя. Нельзя запретить доблесть.
Живи и будь счастлив, и не забывай меня. Никогда уже не придется мне сидеть с
кубком и слушать твои рассказы. - Он закрыл глаза и умолк, потом заговорил
снова: - Где Йомер? Мне хотелось бы видеть его, пока зрение не угасло. Он будет
Правителем после меня. И пусть известит Йовин. Она не хотела отпускать меня, и
я никогда больше не увижу ее.
– Но, повелитель… - запинаясь, проговорил Мерри, - она… -
Только тут он услышал кругом шум, возгласы и звуки рогов. Оглядевшись, он
вспомнил, что находится на поле битвы. Ему казалось, что с тех пор, как Теоден
упал, прошло много времени, хотя в действительности это было всего несколько
минут назад. На них, как волна прибоя, надвигалась новая схватка, и она вот-вот
должна была захлестнуть их. Новые вражьи орды спешили от Реки. От стен
поворачивали рати Моргула, а с юга подходили воины Харада. Пеших прикрывала
конница, а позади качались огромные спины мумаков с башенками наверху.
Йомер быстро перестраивал рохирримов, посматривая в сторону
Ворот. Там реял серебряный лебедь Дол Амрота, и рыцари Имрахиля теснили врага
от большого пролома.
На мгновение у Мерри мелькнула мысль: «Где Гэндальф? Разве
он не с ними? Может, он спасет короля и Йовин?». Всадники были уже рядом. Сам
Йомер первым подскакал сюда, увидел убитое чудовище и поверженного Теодена.
Соскочив с коня, он скорбно остановился над Правителем. Один из его рыцарей
взял знамя Рохана из рук убитого знаменосца и поднял его. Теоден медленно
открыл глаза, увидел знамя и жестом попросил приподнять себя.
– Ты - мой преемник, - сказал он. - Веди войска к победе! И
простись за меня с Йовин. - Он закрыл глаза и умер, так и не узнав, что Йовин
была рядом с ним до конца. Всадники заплакали о Теодене. Все они любили его.
Тогда повысил голос Йомер.
Горе умерьте! Велик был погибший,
Умер в сраженье. Его над курганом
Жены оплачут. Битва зовет нас!
Но и у него самого лились слезы, пока он говорил.
