– Может быть, я и мог бы спасти его, - ответил маг, - но
боюсь, тогда погибнут другие. Хорошо, - вдруг решился он, - я пойду. Другого
спасения для него нет. Я вижу - даже в сердце этой крепости Враг сумел посеять,
смуту. Я чувствую здесь его волю. - Он подхватил Пиппина, посадил впереди себя,
и они помчались по крутым улицам Минас Тирита к Цитадели. Повсюду они видели
воинов, стряхнувших с себя страх и отчаяние, разбиравших оружие, строившихся в
ряды. Военачальники вели к Воротам все новые отряды.
Им встретился Имрахиль, окликнувший их:
– Куда вы, Митрандир? Рохирримы вступили в бой, нам нужно
собрать все силы.
– Собирайте всех, кого найдете! - крикнул на скаку Гэндальф.
- И поскорее. Я приду, как только смогу, но сейчас спешу по делу Денетора.
Принимайте командование, пока его нет!
Ветер дул им в лицо. Высоко в небе занимался слабый отблеск
утра. Но теперь и это не внушало надежды. Подступило новое горе, и было страшно
опоздать.
– Тьма уходит, - сказал Гэндальф, - но над Городом она еще
держится.
У ворот Цитадели никого не было.
– Значит, Берегонд все-таки ушел, - с надеждой проговорил
Пиппин.
Они повернули обратно и поспешили ко входу в усыпальницу.
Обычно он был закрыт, но сейчас дверь оказалась распахнутой настежь, и на
пороге лежал мертвый привратник. Ключей у него на поясе не было.
– Дело рук Врага, - сокрушенно произнес Гэндальф. - Он
любит, когда друг восстает на друга, когда верность сменяется предательством.
Маг спешился, помог сойти Пиппину и попросил Сполоха
вернуться на конюшню.
– Наше с тобой место на поле битвы, - сказал он коню, - но
мне предстоят здесь другие дела. Жди меня и поспеши, когда я позову.
Они вышли и стали спускаться по длинному извилистому
коридору. Мрак рассеивался, по сторонам, как серые призраки, проступали высокие
колонны и каменные изваяния. И вдруг впереди послышались возгласы и лязг мечей:
таких звуков не слышали здесь от века. Они ускорили шаги, почти бегом достигли
усыпальницы, купол которой черной тенью возвышался в сумерках.
– Стойте! - вскричал Гэндальф, взбегая по ступенькам. -
Остановитесь, безумцы!
На пороге перед дверью Берегонд бился со слугами Денетора.
Двое уже пали, обагрив ступени кровью, но остальные, с мечами и факелами в
руках, теснили его и проклинали, называя предателем и отступником. А изнутри,
из-за двери усыпальницы, раздавался голос Денетора:
– Скорее! Делайте, как я велю! Убейте этого изменника!
Неужели и это я должен делать сам!
Дверь, которую Берегонд держал левой рукой, распахнулась, и
за спиной у него возник Правитель Города с мечом в руке. Глаза его горели диким
огнем.
Но Гэндальф был уже на ступенях. Слуги попятились от него,
закрывая глаза руками, потому что в гневе маг был похож на белую молнию. Он
поднял руку, и занесенный меч вырвался у Денетора и упал куда-то назад, во
тьму, а сам Правитель невольно отступил перед магом.
– Что это значит, повелитель? - грозно вопросил Гэндальф. -
Обитель мертвых - не место для живых. И почему твои люди бьются здесь, когда
враги подступают к Воротам Города? Или Враг уже в ограде успокоения?
– С каких пор Правитель Города должен отчитываться перед
тобой? - злобно возразил Денетор. - Разве я не могу приказывать собственным
слугам?
– Можешь, но другие могут не признавать твоей воли, если она
обратилась к безумию и злу. Где твой сын?
– Он там, внутри, - сказал Денетор. - Он горит, уже горит!
Огонь в его теле. Скоро сгорит все. Запад пал. Он весь сгорит, и останется
только пепел, а пепел развеет ветер!
Видя, что он безумен, Гэндальф отстранил его и бросился
внутрь, за ним - Пиппин и Берегонд. Они увидели Фарамира, лежащего в забытьи на
каменном пьедестале, вокруг были навалены дрова, пропитанные маслом, так же,
как одежда и покрывало Фарамира, но огня еще не было. И тут Гэндальф показал,
что под белым плащом его скрыта не только сила знания. Он легко взбежал на
груду дров, как ребенка поднял раненого на руки и понес к дверям. Фарамир
застонал и сквозь забытье позвал отца.
Денетор вздрогнул, словно пробуждаясь. Пламя в его глазах
погасло, он со слезами взмолился:
– Не забирай моего сына! Он зовет меня!
– Да, зовет, - ответил Гэндальф, - но ты не подойдешь к
нему. Пока не поздно, его нужно лечить. А твой долг, Правитель, вести войска и
защищать Город, хотя бы и ценой собственной жизни! Не мне напоминать тебе об
этом!
– Он не проснется больше! - застонал Денетор. - Все
напрасно. Зачем нам жить! Зачем ты разлучаешь нас перед смертью?
– Ни тебе, ни кому другому не дано приблизить час своей
смерти, - сурово ответил Гэндальф. - Только побежденные силой Мрака в гордости
и отчаянии убивали себя. - С этими словами он вынес Фарамира из усыпальницы и
опустил на те самые носилки, на которых раненого принесли сюда. Денетор, не
сводя глаз с лица своего сына, шел за ними, но перед порогом остановился. -
Идем! - обернулся к нему Гэндальф. - Тебя ждут великие дела!
Но Денетор вдруг засмеялся, отступил к столу и выхватил
что-то из-под подушки, на которой недавно покоилась его голова. Вернувшись к
порогу, он поднял этот предмет - шар темного хрусталя с красным огнем внутри.
Палантир в руке Правителя запылал, озаряя его лицо красным светом. Оно казалось
высеченным из гранита - жесткое, гордое и страшное.
– Гордость и отчаяние! - вскричал Денетор. - Не думаешь ли
ты, что Белая Башня ослепла? Нет, Серый Безумец, я видел больше, чем тебе
кажется! Твоя надежда - от неведения! Ступай исцелять кого хочешь, бейся с кем
хочешь - все будет напрасно. Вы можете даже победить на Пеленнорских полях, но
Силу, которая поднялась ныне, победить нельзя. К этому Городу протянулся только
одна ее рука, а надежда уже оставляет нас. Даже сейчас ветер твоей надежды
обманул тебя. Он гонит по Андуину армаду под черными парусами! Запад пал, и нам
пора уйти, если мы не хотим стать рабами!
– Такие речи на пользу Врагу! - воскликнул Гэндальф.
Денетор в ответ гневно рассмеялся.